Радмила Ёлкина - Возмездие

– Почему ты так поступил? – спросила она меня после долгого молчания. – Почему ты предал свой народ?

– Потому что я другой, я не такой как ты, – четко произнес я. – Ты не знаешь, что такое любовь, не чувствуешь жалости. Ты кровожадная и беспощадная. А я… я не такой…

– Да, куда лучше быть подобным этим жалким рабочим! – прыснула она.

– Так и есть, – грубо ответил я. – Они хоть что-то чувствуют, в отличие от всего правительского общества. Тебя вообще не волнует, что проливается много крови из-за таких людей как ты? Мы здесь сидим и едим еду, которую вырастили они, а сами они голодают, Мария! – меня потряхивало от злобы к ней.

– Что за привычка сейчас у детей называть родителей по имени! – только и ответила она на мою пламенную речь.

– Я наелся, спасибо, – грубо произнес я и вышел из-за стола, бросив скомканную салфетку. – Доброй ночи, – я вышел прочь из столовой и пошел снова в свою комнату. Я тут же пошел к окну. Город освещался пожарами, были слышны страшные выстрелы и крики. Казалось, так будет вечно.

Два последующих дня прошли так же. С утра я шел к Марии, отвечал на ее вопросы, пару раз она выходила из себя и давала мне снова пощечину. Она отправляла меня в комнату, но я шел к ее подданным, которые были перегружены работой. Я помогал им. Я чистил посуду вместе с женщинами, которые были добродушны и приветливы. Они грели сердце своими добрыми улыбками. Потом я помогал убираться во всем доме. Два дня я пропадал в библиотеке. Я убирал пыль с книг и тут же начинал их читать. Я хоть как-то отвлекался от мыслей того, что мать находилась со мной рядом. Как-то раз она меня так и поймала. Я стоял, опиравшись на книжный шкаф, и листал интересную книгу, в руках у меня была тряпка, чтобы вытирать пыль, рукава моей домашней рубашки были закатаны. Это привело ее в бешенство. И мы снова отправились в ее кабинет. Я чувствовал себя заключенным.

– Ты помогаешь прислуге! – выкрикнула она. – Ты унижаешь и себя и меня перед ними! Ты должен обращаться с ними как положено, а не помогать им делать уборку.

– Я обращаюсь с ними, как человек, а не как чудовище. А сама ты разве не унижаешься?

– Что ты имеешь в виду?

– Президент. Ты ведь льстишь ему, подстраиваешься под него, лижешь ему задницу, лишь бы он заметил тебя, ты хочешь попасть в круг его общения, а он просто пользуется твоими военными услугами. Хочешь сказать, что это не так?

– Хм, – она присела на стул. – Честно сказать, я задумывалась об этом, после того, как повстречала одну девушку в городе, где ты работал, – я не слышал ее, мне хотелось открыть ей глаза, но потом одно имя заставило меня слушать ее внимательно. – Ее зовут Таней, ее поручили тебе. Знаешь, что она сказала? Она сказала мне, что у нас у всех один враг. Она имела в виду то, что для президента даже я являюсь рабом. А потом она оказалась в розыске вместе со своей сестрой, я не удивилась этому. И я хочу знать одно. Вы были в одной команде, верно? Вы и еще кучка подростков нашли бункер? Я ведь права?

– Да, – честно ответил я.

– Эта девчонка, вероятно, промыла тебе мозги, – рассуждала Мария. – И я так понимаю, что ты к ней не ровно дышишь, Макс, – она пристально на меня посмотрела. Я молчал. – Я заметила, как ты напрягся, когда я произнесла ее имя. Но как возможно полюбить такую простую рабочую, у которой даже имя деревенское!

– Ты ничего не знаешь о любви, – почти прошептал я. – И о ней ты тоже ничего не знаешь.

– Зато я знаю, как использовать ее против тебя. Она здесь, в 1-ом городе. Мне сообщили только то, что много рабочих прибыло сегодня в город на восстание. Я дала всем распоряжения. Если в течение получаса эти рабы не уберутся с главной площади перед домом правительства, с неба на них начнут сбрасывать бомбы. Пожалуй, я слишком много тебе сказала, – вдруг в дверь ее кабинета постучали. Это был ее подчиненный. – Что?

– Президент вас вызывает в правительский дом!

– Отлично.

– Откуда ты знаешь, что она здесь? – спросил я ее, перед тем как она собиралась уходить.

– Ты прекрасно знаешь, что у меня повсюду глаза, повсюду есть люди. Она укрывалась в одном из зданий, когда наши люди начали взрывать грузовики, на которых приехали рабочие. Камеры засекли ее и ее друзей. Дальше думай сам, что делать. Мне пора ехать, – и она вышла, закрыв за собой дверь. Я тут же сел за ее стол и включил ее компьютер. Она наблюдала за всем. Повсюду были одни записи. Я отыскал запись с Таней. Ее лицо было хмурым, сосредоточенным. Там была Аня, Вика и остальные. И еще ее друг, Вова. Но меня он волновал не так сильно, как его подруга. Я окончил смотреть запись, когда они вышли из здания.