Светослов - Книжные дети

Сидевший рядом приятель хохотал и возбуждëнно поддерживал тему своего соратника:

– Ну, Макс, уморил. Да, здóрово… И всë-таки, по большому счëту, это всë – эклектика. Вот мне как-то привиделся Казанова… Шикарно одет, импозантен, весь в перстнях, – светский лев, одним словом. Ну, я, конечно же, спрашиваю его: «Милейший, как Вам удаëтся стольких дам ублажать в столь короткое время? Откуда силы такие?..» Он с достоинством смотрит на меня и отвечает: «Это они меня ублажают, а не я их. Я – просто маг в этой области. Конечно, женщины – моя слабость, но не это главное. Суть в том, насколько они нуждаются во мне… Я никого не принуждаю к своей опеке. И вот Вам доказательство – Мария Стюарт собственной персоной. Она отвергла престол и стала моей княгиней сердца…» И тут – Мария Стюарт возникла передо мной, – ни дать, ни взять. Вот так раз… Вдруг, что-то оборвалось во мне, я глаза открываю – лежу, как уснул, – на своей кровати. А передо мной – всë тот же Казанова стоит… и улыбается, – загадочно и глумливо так, а рядом, разумеется, эта Мария Стюарт… будь они неладны…

– Вот так номер… – растерянно вымолвил Макс.

– Да ты не дослушал, – с азартом продолжил Лёва. – Я у Казановы, значит, спрашиваю: «Как жизнь, Джако?» А он отвечает: «Ништяк. Скорость сбавь, – сейчас в город въезжаем…» А сзади – Валюша моя мне кричит: «Лëвчик, ты что, уснул?!» Тут я окончательно врубаюсь! Сижу за рулëм – из аэропорта едем, – супругу встречал. Ну, разумеется, взмок я весь от напряга такого, скорость – на минимум, и косяка даю – вправо… Смотрю – а у кореша моего Витька в руках – журнал «Искусство кино», а с обложки глядит Казанова, – напыщенный весь, куртуазный, грим – как масло; и весь – так и осклабился…

– Во ты дал! – воскликнул Макс. – Завидую… Но ничего. За мной не постоит…

Рядом обсуждали свои дела заправилы автосервиса:

– Я тут «Опель» надыбал на сдачу. Оторвëмся…

Коля Ключевой, надыбавший «Опель» на сдачу, с озорным огоньком в глазах изучал реакцию друга на эту новость… Его друг – Лёня Железнов вдруг весь встрепенулся, его лицо озарило предчувствие этого самого «отрыва», и он выдохнул в тихом экстазе:

– Атас!..

В другом углу ироничный фигляр с проницательным взглядом актёра беспардонно вызывал на разговор своего сотрапезника – отрешëнного интеллектуала солидных манер:

– Аркадий, поговори со мной… Не молчи так… Я ж – не Бельмондо, а ты – не архиепископ. Чего нам делить-то?.. Ну видел я вчера твою Зинку у пивнухи. Ну и что? Что, бабе пива не хочется? Это ж не водка, много не выпьешь.

Аркадий внимательно смотрел на собеседника, абсолютно понимая его актёрскую выходку, и, принимая эту игру как некую разминку мозгов, так же актёрски, с назиданием отвечал:

– Савелий, ты не прав. Пиво тут ни причëм. И если бы даже Зина захотела пива, (о, Боже!) она бы ни в какую пивнуху не пошла. «Ин вина нот веритас», – нет истины в вине, есть истина вины… Здесь психологический момент. Чуешь, Савелий?.. Я – двенадцать лет на кафедре и два университета за спиной. Наверное, знаю, что такое дисгармония имманентных аналитических гиперпростраций…

– Ну, ты загнул, Аркаша…

– Гнут слесаря; а я лишь учу, – резонно ответил Аркадий и продолжил пить кофе.

На соседней кровати человек средних лет с одутловатым лицом озабоченно сообщал своему коллеге – скептику усталого вида с напряжëнно-нервозным взглядом литератора:

– Сначала пивка рванëм, а потом – в редакцию. У меня новые рукописи появились…

Коллега в ответ тяжело вздыхал и делился с приятелем своими проблемами:

– От этих рукописей меня уже тошнит. Тут надо основной материал готовить, а они со своими идеями лезут. Рукописей – гора; скоро Сизифом стану. Ладно бы ещë что-то стóящее было, а то ведь всякая чушь собачья; и как только такое в голову придëт: «…золото ломает стальные двери…» – кошмар…

– Так это же Апулей…

– Что – Апулей?

– Ну – «золото ломает стальные двери» – это у Апулея сказано.

– Да? Странно… Надо будет перечитать… Башка трещит. Нужно срочно освежиться.

Рядом два беззаботных весельчака играли в карты, попутно смакуя кофе. Партия как-то быстро закончилась, и тот, что выиграл, – плотный эпикуреец в изящных очках и с проседью в голове артистично обратился к своему проигравшему компаноьону:

– Ваше последнее слово, господин проигравший!

Проигравший в ответ стал выкрикивать с заядлым азартом:

– Я – не Македонский! Ура! Я – Крюков!.. Да здравствует Вольнов – великий светоч нашей культуры и бизнеса!