Игорь Винниченко - Анафора

Шум в коридоре отвлек его внимание. Жена громко говорила:

– Останься, Даша, это и твой дом, и он не имеет права…

– Ах, мама, о чем ты говоришь!.. Видеть каждый день эту постную физиономию!..

– Да куда же вы пойдете?.. На улице мороз!..

– Ничего, Анна Павловна, – успокоил ее жених. – Будем снимать квартиру. Средств у меня достаточно, не беспокойтесь.

– Боже мой, – стенала жена. – Ведь он считает, что служит этим добру!..

Шум затих, Даша с Виталием вышли, и жена выразительно заплакала в прихожей. Олегу нечего было ей сказать, и он пошел в свою комнату мимо нее, не найдя в душе для нее слов утешения. Когда он проходил мимо, жена процедила:

– Добился своего!..

Он не ответил.

Дочь была такой умилительной в пять лет, когда с широкой улыбкой подходила на причастие, радуясь тому, что причащать ее будет сам папа. Еще в четырнадцать лет она пела в церковном хоре, но каждый раз срывала с головы платок, как только выходила за ограду храма, словно вырывалась на свободу. Даже в старших классах она появлялась в храме достаточно регулярно, но поступив в институт, немедленно охладела. Судя по ее провокационным вопросам, уже тогда ее настроение переместилось в сторону скептического отношения к храму, но Олег полагал, что это настроение пройдет, когда она выйдет замуж и начнутся семейные проблемы. Он не думал, что уже на третьем курсе его дочь слетит с тормозов совсем.

Оставаться в доме было невозможно, и он отправился в храм пешком, идти надо было около получаса. На улице и в самом деле было морозно, и, забыв перчатки дома, он прятал руки в карманы пальто. Некоторые старушки узнавали его и кланялись ему, когда он проходил мимо, и Олег кланялся им в ответ.

Еще когда он подходил к храму, то заметил на стоянке «Ауди» отца настоятеля. Тот бывал в храме среди недели редко, только по срочным делам, и его появление вполне могло означать какие-то неприятности. В частности, когда Олег подменял накануне в храме молодого отца Константина, это было проведено в нарушение порядка и без ведома отца настоятеля, и за это можно было получить нагоняй. Олег даже подумал, что, по сути, он вполне заслужил небольшой нагоняй, и приготовился встретить его со смирением.

Настоятель Казанского храма отец Роман Черняев был в городе человеком известным. По возрасту он был ровесником Олега, ему было сорок четыре, но, будучи родственником самого архиерея (он был женат на его племяннице), отец Роман пользовался его особым покровительством. Он неизменно входил в Епархиальный совет, возглавлял какие-то комитеты, курировал воскресные школы и даже редактировал епархиальную газету. Олег когда-то вложил немало сил в эту газету и постепенно был вытеснен оттуда новым редакционным коллективом, составленным из вполне светских людей, нанятых отцом Романом. На телевидении он время от времени выступал с проповедями, скучными и казенными, благо телевидение у большинства верующих вышло из употребления и эту стыдобу они не видели. Обладая весом и авторитетом в церковной среде, отец Роман вел себя в отношении Олега покровительственно и строго, словно был старше его лет на двадцать. Олег всегда был готов это стерпеть, если бы не странные подозрения отца настоятеля относительно его злокозненных намерений. Он почему-то был уверен, что отец Олег под него «копает», и решительно с этим боролся всеми возможными способами. Это было глупо, потому что и «копать» отец Олег не только не умел, но и решительно отвергал саму мысль об этом, да и авторитет отцов был настолько различным, что это просто не имело смысла.

Уборщица Анфиса, встретив Олега на входе, тотчас же выпалила:

– А вас отец Роман ищет. У себя они…

Олег кивнул и зашел в служебную комнату переодеться. Алтарник Денис сидел там, попивая чай, и чуть не поперхнулся, когда увидел Олега.

– Уже отслужили? – подивился Олег.

– Служат еще, – отвечал Денис с набитым ртом.

– А ты здесь почему? – нахмурил брови Олег.

– Я ухожу, – и тот поспешил сбежать.

Конечно, пить чай во время службы было немыслимо, но воспитывать Дениса у Олега желания не было, тот со всей семьей принадлежал к числу духовных чад отца настоятеля и иногда даже огрызался до грубости. Дьякон Петр его за это регулярно и воспитательно колотил, но отец Олег такой метод воспитания решительно отвергал, хотя сам ничего предложить не мог. Так что теперь Олег только покачал головой, снял пальто и отряхнул ноги от снега. Перед зеркалом он причесался, потому что отец Роман не уставал напоминать о благочестивом внешнем виде служащих, поправил крест на груди и пошел на второй этаж, к отцу настоятелю.