Светлана Шкляева - Алые зори Егора Романова

– Господи! Да тут кругом погибшие! – поразился Егор. В темноте ночи он не мог определить местоположения дома Аслана. Завалившись в какую-то яму, он стал ждать луны или когда хоть чуть-чуть развиднеется. Вот уже на сером фоне занимающегося рассвета стали вырисовываться слабые очертания зданий. Егор выглянул из ямы и с трудом понял, где он находится. Площадь «Минутка» в самом центре Грозного была неузнаваема, изрытая снарядами, заваленная разным хламом и трупами. Тяжело стало на душе у Егора, так тяжело, что дышать стало больно. Что же это такое! Как могло это случиться? Еще недавно этот город шумел, радовался, пел, цвел; молодежь назначала свидания на площади, а теперь по его улицам ходить смертельно опасно. Чему такому надо было случиться, чтобы один народ поднялся на другой народ, мирно проживавшие вместе больше столетия. Где родилось и возросло то зло, что сейчас торжествует над разрушенными чеченскими городами, над безвестными трупами российских солдат? – Господи Иисусе, помилуй мя! – взмолился Егор, нащупав нательный крест под свитером.

Глава 5

– Эй, русский! – резануло по ушам. И тут же в его затылок уперлось дуло автомата. – Вставай баран! Внушительный пинок в бок последовал за окриком.

– Ну вот и все, – промелькнуло молнией в голове, – не дошел, не сумел. Упершись руками в землю, Егор начал подниматься, но тут добротный армейский ботинок придавил его правую кисть к земле, хрустнули пальцы. У Егора от боли потемнело в глазах. За этим последовал новый пинок. Егор не удержался и завалился на бок. Вокруг громко и грубо захохотали. Преодолев боль, Егор все-таки поднялся. Перед ним с автоматами наперевес стояли человек пять заросших бородами людей. Взгляд пронзительно черных глаз проник прямо в душу Егора, он внутренне содрогнулся. Изощренно оскорбляя и смеясь над своими же, как им казалось, остротами, они грубо тыкали в грудь пленника стволами оружия. Один рыжебородый вытащил нож и поигрывал им перед лицом Егора: – Сейчас из тебя шашлык делать будем – сказал он со зловещей улыбкой. Остальные громко засмеялись.

– Не убивайте меня, я не солдат, у меня нет оружия, – поспешно сказал Егор. – Я сильный, здоровый и много умею чего делать, – добавил он со скрытой надеждой.

– Видим что здоровый, ты кто, зачем пришел в Грозный? Чего тебе тут надо? – поинтересовался рыжебородый.

– Я к другу своему шел Аслану Бакиеву.

– Какой такой Бакиев?

– Он здесь рядом живет на Гудермесской 15.

– Больше не живет, от этого дома развалины остались – заметил другой чеченец с густой, словно каракулевая шапка, шевелюрой. – Что теперь скажешь?

– Я пригожусь вам. Я могу пахать, строить, лошадь подковать, печь сложить.

– Какая печь, баран? Не видишь, война! Где тут поле? Пахать, сеять – передразнил Егора каракулевый чеченец. Но Егор упорно продолжал перечислять свои достоинства. Он понимал одно, ему надо выторговать свою жизнь. Нет, панического страха за себя он не испытывал. Бориску надо найти, твердо помнил он свою задачу, да и матери обещал вернуться.

– Я готовить могу, по дереву работать, кирпич класть.

– Ты посмотри, какой ценный работник нам попался! А стирать умеешь? Штаны нам стирать будешь? – с сильным акцентом изгалялся рыжебородый.

– Буду – смиренно ответил на издевку Егор. Все опять захохотали.

– Ладно, – сказал молчавший дотоле угрюмый чеченец в черной вязаной шапке, натянутой по самые глаза, – тащите его к нам. Егору на голову накинули мешковину, грубо подхватили с двух сторон и повели с площади в обозначившейся просвет улицы. Не видя дороги, Егор спотыкался, и каждый раз получал удар или пинок. Раненое плечо на каждый удар отзывалось пронзительной болью. Егор, стиснув зубы, терпел. Наконец его завели в какое-то здание и вниз по лестнице спустили в подвал, так показалось Егору. Не снимая с его головы мешка, его толкнули, он упал на бетонный пол. – Раз сразу не убили, значит, есть надежда – теплилась в его голове мысль. По гулу голосов Егор понял что в помещении еще есть боевики.

– Кого это вы притащили? – спросил невидимый Егору человек.

– Барана на шашлык – загоготали его конвоиры.

– Здоровый баран.

– Да, здоровый. Он сам признался.

– А зачем сюда-то притащили? Там бы и прирезали.

– Э, он ценный баран, хвалился, что все может. Мы его Махмуду продадим, ему работники нужны. Мясо кончилось, завтра поедем за мясом, вот на баранов и обменяем его. Егор облегченно вздохнул: значит, не убьют. В подвал спустился еще один бородач и прокричал что-то на непонятном для Егора языке. Все разом загалдели, и Егор понял, что они куда-то собираются. Егору связали за спиной руки, притянули их к ногам и в этой неудобной позе привязали к трубе канализации. В подвале стихло. Егор попробовал пошевелить руками, но узлы были крепко стянуты. С улицы донеслись звуки выстрелов, взрывов. Стрельба то разгоралась, то стихала, то приближалась, то отдалялась. Егор потерял счет времени. Руки и ноги затекли и онемели, во рту пересохло. Язык распух. Хотелось очень пить. Наконец послышался топот ног. Боевики возвращались шумно, что-то горячо обсуждая между собой, перемежая русскую, чеченскую и арабскую речь. Рядом с Егором что-то глухо упало. Послышался слабый стон. – Еще пленник – подумал Егор.