Мария Пухова - Под покровительством кошки. Рассказы и сказки

Примерно через неделю ее вселения в нашу квартиру произошло настоящее маленькое Чудо. Ноябрь, как известно, месяц не очень солнечный, преимущественное освещение – искусственное, а так хочется настоящего Света. Так вот, в двадцатых числах установилась прекрасная погода, и мы пошли гулять на балкон в самый «солнцепек». Фима сидела на руках, запрятавшись в мой пуховый платок, солнце увидела, наверное, впервые в жизни. А я впервые в жизни увидела ее настоящие глаза – небесно-голубой свет струился из-под темных век, она улыбалась, она открывала этот мир со мной…

Неординарный интеллект обнаружился быстро, отзываться на свое имя начала практически сразу, никаких плебейских «кис-кис-кис». Три туалета по квартире стояли целый месяц, но выявили предпочтения, и – никаких промахов!

В три месяца самая увлекательная и продолжительная игра «в бумажку», у собак это команда «апорт», отрабатывается на протяжении полугода, а у нас случилось очень быстро и случайно. Когда Фиме исполнилось полгода, мы в переписке с дочерью уже констатировали: «Внимательно наблюдая за кошкой, мы пришли к выводу, что она идеальный сотрудник любого офиса:

– имеет вид «лихой и придурковатый» и соответствующий взгляд широко открытыми глазами;

– приносит любую бумажку по первому требованию;

– внимательно выслушивает и долго думает, прежде чем исполнить;

– нетребовательна к оплате и отметке заслуг, никогда не ругается (может только покусать в очень крайнем случае).

И, наконец, непререкаемое преимущество – превосходно делает «ап!!!»

Кроме всего прочего имеет навыки владения компьютером в объеме среднестатистической российской секретарши и чрезвычайно преданна.

Проблема в том, где взять документ об образовании…»

К ноутбуку действительно сложился интерес, ведь она же все время была рада находиться рядом, и понимала, где наши мысли, поэтому очень быстро схватила, что это не просто плоский ящик с экраном и кнопочками (просканировала), а про отправку сообщений в адрес это уж совсем элементарно. Решили, что начнем с паспорта…

Квартира содержит множество игрушек и игрушечек, есть настоящие – мячик, она им не интересуется совсем, и плюшевый котенок с большими глазами – ляля, с которой особые отношения. Как только Фима научилась его носить, стала каждый прием пищи приносить к миске, даже между приемами, показывая, что проголодалась. Если ей хотелось проникнуть в наши спальни, а дверь закрыта, то, как бы плача, приносила к двери ляльку – вот, мол, «ей одиноко и холодно. А вы…» Есть и другие игрушки, в них она играет преимущественно в нашем присутствии, показывает «вот, как я умею!».

У каждой кошки свой Пантеон, есть Главный Бог и все остальные, иерархия жесткая, из категории в категорию не перескочить. Главный Бог для Серафимы – это мой муж. Его боготворят, к нему ласкаются, для него поют песни Саломеи и рассказывают сказки Шехерезады.

Мне достается амплуа богини веселья и забав, со мной можно играть, шалить, вмешиваться во все мои действия и даже делать замечания, мне иногда тоже перепадает полтора мырлыка в присутствии мужа, но никогда без него.

Во все время дня она обычная кошка, грациозная, нежная, отчаянно любящая играть во все что угодно. Знает свои места, иногда их сама себе организует с тем, чтобы не мешать нам, а мы не задевали ее. Она, например, сама придумала себе «гнездо» в ванной комнате, на полке с полотенцами, хотя у нее есть официальное место с подушками и игрушками в передней, и оттуда можно контролировать максимум пространства. В ванную же можно уйти в любое время и спать, а сон – это священнодействие…

Фиме исполнилось восемь месяцев, когда пришло осознание своего предназначения. Мы были в отъезде несколько дней, и дочь позвонила и сказала, что «у кошки расстройство», по приезде вроде все наладилось, но через сутки, когда у нее прошла обида на наше отсутствие и улеглась радость встречи, ее накрыло конкретно. Глаза сосредоточили в себе всю невысказанную боль, одиночество и абсолютное непонимание всех особей женского пола от инфузории-туфельки до девочки-подростка, населяющих эту планету. Маленькое тельце корежила неведомая и ничему неподвластная сила, скрытая пружина заставляла ее менять положение каждые несколько секунд. Кошку подменили на какую-то Зосю Синицкую. Игры и беседы, совместные посиделки – все лишнее. Слезы, слезы, слезы…

Прошло через два дня. Когда через три месяца мука повторилась, добавляли в еду успокоительные капли. Алгоритм был следующим: кошка просыпалась, до завтрака рассказывала нам обо всех несправедливостях этой жизни довольно сварливым тоном, но без истерик, ела с аппетитом, после еды шла на балкон – отпускала несколько реплик отборным матом очень грубо и громко про этот мир, этот день, про всех дебилов вокруг, а также про всех сильно умных. Потом мята и мелисса делали свое дело. И, понимая, что она уже не вполне адекватна, Фима устраивалась в подушках и «торчала». Прошло через неделю.