Юрий Серов - Аскорбиновая кислота. 11/07

На глаза навернулись слёзы, и парень спрятался в ванной. Умывался холодной водой, беззвучно ревел от охватившей радости, подставлял ладони и ополаскивался. Когда слёзный поток закончился, Ионин осмотрел себя в зеркале: под глазами синие круги, белки с красными прожилками, – тот ещё красавец.

– Ты чего зарёванный? – спросила бабушка.

– Ногой о ножку кровати зацепился, – придумал Лёха.

Она обняла внука, и Ион растаял на бабушкином плече. Слёзы не текли, а внутри клокотало от переполнявших эмоций.

– А где дед?

– Позавтракал кашей и в гараж пошёл. Тебя не дождался, пускай спит, сказал.

Лёха во второй раз за утро ущипнул себя, но ничего не исчезло. Крохотная кухня, чьи квадратные метры ограничивались жалкими цифрами, плита «Россия», два холодильника «ЗИЛ», линолеум в клеточку, раковина, – всё на месте. Главное – бабушка здесь. На ней красный халат с чёрным горошком, фартук, она стоит, подбоченившись, и следит за готовкой, каштановые волосы завиты в кудри, нависающие виноградными гроздьями, брови подрисованы карандашом, на шее золотой кулон с рисунком весов – подарок деда на пятидесятилетие. Ионин любовался, чтобы запомнить день навсегда. Вряд ли ему представится когда-нибудь подобный шанс. Интересно, чем он заслужил этот?

Засвистел чайник. Дед с бабой любили свистунов. С возрастом память ухудшалась, поставишь его на плиту и забудешь, а свистуна отовсюду слышно: громкий, бывает, в ультразвук переходит.

– Чаю налить или какао? – спросила бабушка.

– Давай какао, ба, – ответил внук. – Тысячу лет не пил.

– Да вчера только пил, – засмеялась она. – Шутник, не могу.

– И, правда, напридумываю.

К какао прилагались горячие гренки. От них исходил неповторимый аромат, а по вкусу ни с чем не сравнишь: ешь и пальчики облизываешь! Одну, другую, и тарелки ни бывало!

Необычное утро. Необычное во всех смыслах.

– Вкуснятина, ба, – похвалил внук повара. – Гранд-мастер!

– Кушай, поправляйся. Мужик должен быть большим, как гора. Чтобы враги боялись, а друзья за каменной стеной находились. – Она села, подперев кулаком подбородок. – У нас в деревне мужчины шириной хвастались: встанут друг перед другом и пробуют обхватить. Если руки не достают до спины, значит, настоящий мужик! А ежели ты противника обхватывал, то такой и за мужика не считался. На кулачном бою приходилось честь отстаивать.

Бабушка любила рассказывать истории из детства. Она родилась в деревне Фетово, но сколько Ионин не искал его на картах и в атласах дорог, населённого пункта с подобным названием не находил. Бабушка не помнила или не хотела говорить, в какой стороне спрятана родина. В юности баба переболела простудой, та дала осложнения на память и на сердце, и многое навсегда стёрлось из головы. В пятидесятые года прабабушка увезла бабушку поступать в нефтяной техникум (профессию получать), и Фетово растворилось на задворках неизвестности. Тем не менее, часть информации мозг сохранил, и Лёха узнал любопытные байки довоенных и послевоенных лет.

– И что, удавалось какому-нибудь тощему отстоять честь?

– Редко, но бывали случаи. Жил в деревне кузнец Иван, жилистый, но в ширину не задался, и мужики над ним потешались. Мол, не сдюжишь против нас в кулачном бою сразиться, коленки затрясутся.

– А он? – Ионин заёрзал на стуле. – Сдюжил?

– Ванька-то? Ещё как! Он подковы разгибал и молотом весь день в кузнице работал. Молот – не хухры-мухры, сколько в нём пудов никто не ведал, но мальчишки пробовали впятером его поднять и спины надорвали, а Иван знай себе – машет да машет, стук да стук в кузнице, стук да стук. Неширок, да силёнок хватало. Вышел он против мужиков на кулачный бой, дал одному – тот сознание потерял, ледяной водой еле откачали, да на том и закончили. Остальные мужики биться отказались. Покрестились и в сторонку, в сторонку.

– А что ещё помнишь? Расскажи.

– Потом давай. Собираться пора. Девять часов, дед приедет, а мы болтаем.

Бабушка поднялась, собрала тарелки и чашки и принялась мыть, а Ионин подошёл сзади и обнял её. Если это сон, то хоть во сне буду её обнимать, решил он.

Скоро пожаловал дед.

– Не готовы всё? – насупился он. – Кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

– Не ворчи, старший. – Бабушка погладила его по лысине. – Бухтишь, будто огород куда денется. Успеем.

Дед старался сохранить суровость, но не устоял перед обаянием жены и занялся подготовкой чая: насыпал в термос душистых трав, положил смородиновых листьев, ложку меда и пару кусочков лимона. Пока он колдовал, бабушка и Ионин одевались.