– Кормить нас ты не собираешься, – пожаловался пленник, – так дай хоть воды.
Этот хотя бы не сомневается. Может, жажда затмила ему разум и поэтому он не видит всю странность своего существования? Однако и жажду сложно назвать неподдельным чувством. Воспроизвести ее так же легко, как и любое другое страдание, а поддельные страдания настолько обыкновенны, что давно затмили собой настоящие, в которых мир от века не знал недостатка, поддельными-то и кормятся полчища вечно несчастных, что пьют из ближних и дальних сострадание, как комары кровь.
Но время действовать – просьба пленника подняла Ремли из шторма бушующих мыслей и повлекла течением на твердый берег обычных человеческих нужд. На берегу даже шторм показался Ремли игрушечным, вот он с глубоким переживанием вонзает свой мысленный взор в расплывающуюся и двоящуюся картину мироздания, но едва его задевает чужой голос, он оказывается словно в другом месте, а от того, что так занимало его, не остается ни тени тревоги и удрученности. Один сон закончился, начался другой, знакомый, продолжающий вчерашний.
– Эй, ты проснулся, что ли? – снова потревожил его голос пленника.
Ремли вскочил с лавки, выхватил нож и перерезал все веревки. Пинками подгоняя удивленных таким резким переворотом в настроении пленников к двери, он напутствовал:
– Сами наберите воды и напейтесь. Вы на богачей не похожи. Выкуп за вас будет грошовый, и того ждать три года, так что принесите мне воды из колодца, а потом ступайте отсель прочь, не забывая всем, кому будет угодно вас слушать, славить храбрость и добросердие вашего спасителя, имя которому Ремли.
Выпроводив обузу, Ремли пересчитал добычу. У него было шесть мечей, три ножа, одна лошадь под седлом, запасной доспех в два слоя воловьей кожи, прошитой стальными заклепками, немного денег. С этим можно двигаться, куда бы он ни захотел. Куда же он хочет? Ремли не знал и задумался. На его радость обратно явились четверо отпущенных пленных.
– Просим храброго Ремли быть нашим сержантом и предводителем, – сказал первый. К его словам надо добавить, что в те времена всякий конный воин, не имевший герба, земель, замка, родословной и иных поводов именоваться рыцарем, звался сержантом. Ремли этого не знал, но и так было понятно, чего им надо. Прибиться к кому-нибудь, у кого от ветерка вражеской стрелы на волосах сердце в пятки не проваливается.
– У нас больше и лошадей нет. В походе без поклажи тяжко, – посетовал второй.
– И денег нет, – добавил третий.
Четвертый промолчал.
– А куда вы идете? – спросил Ремли. Ему было все равно, куда идти.
– В крестовый поход.
Ворох чуждых, поблекших, будто не своих воспоминаний промелькнул в голове у Ремли: земли Палестины, Кипра и Мальты, Акра и Иерусалим, могучее войско тамплиеров и пышные шатры Ричарда Львиное Сердце. Все это было в недалеком прошлом. Хотя как посмотреть – в недалеком. Ремли точно не мог помнить ничего из тех походов, только слышать о них. Тем не менее эпоха рыцарей и войны за Святую Землю продолжалась, до битвы при Никополисе, в которой турки поставили в многовековом споре последнюю точку над i , оставалось почти целое столетие. Крестовые походы – тень, прах и талая вода от прежних великих боен – еще продолжались, окончательно превратившись в грабительские набеги. Да и набеги те опустошали больше единоверцев, чем магометан.
– Ладно, провожу вас немного, – согласился Ремли. – Как вас звать-величать?
Четверо назвались. Их имена скоро стерлись из памяти Ремли, поскольку судьбой было суждено, что пробыли они вместе недолго.
– Куда двигаем отсюда? – поинтересовался Ремли, когда со знакомством было покончено.
– Кэрримюр, – ответил первый.
– Нужно сойти с земель лорда Тоби, поддавшегося новым веяниям. Евойный судья обожает тепереча учинять разбирательства по поединкам. Здесь ты не в безопасности, ведь один из убитых тобой был любимым бастардом племянника лорда Тоби, а слухи летят быстро, – объяснил второй.
– Кэрримюр в землях лорда Шелло, который сочувствует нашим целям, благородным рыцарям и простым солдатам и даже может поддержать нас, коль скоро мы доберемся до его замка, – поделился третий.
Четвертый промолчал, и пошли они в Кэрримюр. Ремли верхом и держа в охапке награбленное оружие. В Кэрримюре его можно дорого продать и на полученные деньги подобрать себе вещички. Его спутники привычно плелись следом за сержантской лошадью. То, что в седле был другой человек, чем вчера, не имело для них никакого значения.
Читать дальше