Владимир Колосков - Разгром. Часть 2

– Осталось что поесть после таких могучих едоков? Ведь если их пасти горазды жрать с той же страстью, с какой орут нетрезвые песни, то я изумляюсь, как еще не пошли им на корм твои ляжки, трактирщик?

Трактирщик улыбнулся. Ремли по облику и речам был добрый малый, и, говорила увесистая монета, при деньгах. В этом богом позабытом месте и то и другое обязательно доведет его до беды, но это не повод отказать путнику в кружке эля и толстом ломте ветчины. Хозяин бросил старинную монету на весы, отсчитал на стол сдачу и пошел за едой для нового гостя.

– Что ты там лепечешь, недомерок? – раздался из-за стола окрик сержанта, когда смолк последний куплет. – Не по душе тебе добрая солдатская песня?

– Ай! Ай! – поприветствовал воинственного собеседника Ремли. – Коли на драку, дядя, нарываешься, то сперва макнись в колодец харей. Бить пьяного – не великое веселье, а ты краснее порося от слова «красный», ведь словом «красен» тебя и со свиньей я рядом не поставлю.

– Смотрите, братья, как разрублю я наглеца. Уши твои прибьют гвоздями к двери, через которую ты вошел, – погрозил сержант и с трудом поднялся с низкого табурета.

– В том спору нет, почетный подвиг – резать уши безоружным, да и на тот тебя не хватит. – Ремли поднял в руке сук и погрозил солдатам.

Сержант вытащил из ножен меч. Хозяин трактира, появившийся было из погреба, предпочел спуститься на несколько ступеней вниз. С кровавым интересом он приготовился наблюдать за дракой. Над полом осталась торчать только его любопытная голова.

Нетвердой поступью сержант подошел к Ремли, но хотя он качался от крепкого эля, как цветок на ветру, удар его был точен. С мечом он управлялся лучше, чем с ногами. Ремли едва увернулся от разящего выпада. Половина палки, которой он собирался отбиваться от драчливого солдата, свалилась на пол. Чудесный сук срубило, как тростинку бритвенным лезвием. Солдаты за столом загоготали и начали ободрять дерущихся, показывая жестами на уши.

Ремли отбежал от сержанта, который едва ходил. Он держался в равновесии на ровном полу с усилием и сосредоточенностью канатоходца над пропастью, балансируя вместо шеста своим мечом. Дверь была недалеко, хотя солдаты сидели к ней близко и могли перехватить Ремли на пути к выходу, но Ремли рассчитывал, что проворства для бегства ему хватит даже с такой форой у солдат.

– Подставляй уши. Если будешь бегать, тебя подержат, – предупредил сержант Ремли. На серьезное сопротивление он не рассчитывал.

– Что за фокусы! – воскликнул Ремли, глядя на обрубок палки, которой испугался тролль, и в сердцах кинул, что оставалось в руке, в сержанта. Тот же знакомый свет, что он видел в лесу, на мгновение озарил полутемный трактир, и тяжелый меч сержанта упал на земляной пол.

Солдаты со страхом посмотрели на своего предводителя, проткнутого деревянным суком. Заостренная палка пробила толстый слой кожаных доспехов, как нож корку хлеба, проломила сержанту ребра и торчала у него из груди. Сержант грузно опустился на пол рядом с мечом.

– Колдун! Бежим! – закричали солдаты и, цепляясь за столы и табуретки, выбежали из трактира с такой прытью, что Ремли показалось: нет, не успел бы он убежать через дверь вперед них.

Трактирщик, готовый в любой момент окончательно нырнуть под землю, накрыться крышкой и убрать лестницу, выбрался из своего укрытия, из которого наблюдал за дракой.

Ремли подобрал меч сержанта и повязал на пояс его ножны.

– Они вернутся, – предупредил беспокойного гостя трактирщик.

– Знамо дело, – согласился Ремли, – но право поединка – мой судья и страж.

– Ты, малый, начитался сказок. Все поединки только для господ. Да и все ли было честно?

– Тут ты прав, мудрец, которому бы право Рима изучать в монастыре, а не пиво ставить по столам. Скажи, а скоро ли придут с подмогой?

– Скоро, – подтвердил трактирщик, – до восхода будут.

– Тогда передавай, что, коли многие из них торопятся в покойники, я встречусь с ними у каменного свода, что недалеко от вашего села соединяет разъятые водою берега.

– А ты колдун? – осторожно пододвигая к Ремли деревянную тарелку с ветчиной, спросил трактирщик.

– С утра как будто не был, – пожал плечами Ремли. – Слов ворожбы не помню, волшебных трав не знаю, и борода моя твоей короче, так, стало быть, и нет. Есть веревка? – спросил Ремли у трактирщика. – Дай моток.

Запихав моток пеньки, ветчину и краюху за отворот рубахи, Ремли трусцой побежал к мосту Уррага и преодолел обратный путь втрое быстрее прежнего. Он бы бежал еще быстрее, да боялся потерять веревку или ветчину. Без веревки не получится его замечательный план, а без ветчины будет голодно дожидаться погоню.