Андрей Лахтин - Безумство

Автоматические ворота отворились перед Бернардом и он побежал быстрее к входу в больницу, чтобы промокнуть как можно меньше. Бег сопровождал аккомпанемент, который играл оркестр из звуков уезжающего автомобиля и его своеобразного клаксона, стука капель дождя, который отбивал разный ритм, попадая то на ветки деревьев, то на землю, то на лужи и скрипучего механизма ворот, закрывающихся позади. Всё это превратилось бы в невыносимую музыку, которой было бы уместно пытать особо провинившихся заключённых в тюрьмах, но запах дождя успокаивал и растворялся в тумане вечерних сумерек.

– Сюда! Сюда! – кричал чей-то голос из открытых дверей парадного входа.

Бернард бежал не столько на голос, сколько на тепло и уютный оранжевый свет, которые источала открытая в клинику дверь. Бернард поднялся по крыльцу и, запнувшись левой ногой о порог, влетел на новое место своей работы. Двери за ним закрылись, а сам Бернард оказался на коленях. Его любимый чемодан лежал где-то в стороне прихожей и чей-то голос произнёс: «Унесите саквояж в комнату, мы должны разобраться с этими вещами». Бернард поднял голову и понял, что перед ним главный врач психиатрической клиники. Он видел его лицо на фотографиях, но никак не ожидал, что он такого небольшого роста. Как будто фотографы всегда умело скрывали его низкорослость, выдавая за великана. Но, несмотря на рост, от этого человека исходила энергия, которой мог бы позавидовать любой.

Все тотчас отшатнулись в сторону, как будто испугавшись происходящего. Лишь некоторые больные остались непоколебимыми, равнодушно отворачиваясь и уходя по своим делам. В воздухе повисло молчание и напряжение было такое, что казалось, будто воздух можно резать ножом. Все это так взволновало неопытного врача Бернарда, что тот еле встал на ноги, слегка клонясь в сторону, всем своим видом давая понять, что неконтролируемо теряет равновесие. Он выпрямился, как солдат, вытер правую руку о штаны, чтобы на ней не оставалось последствий дождя. Убедившись, что влаги нет, он протянул руку главврачу. Всё это время тот задумчиво и, в то же время, мудро, смотрел на Бернарда, оценивая и запоминая каждое его движение. Одними лишь эмоциями главврач, будто дирижёр, изменил настроение всех присутствующих в помещении, оборвал все те нити напряжения, что до треска были натянуты повсюду. Казалось, что холл заполнился светом, но сохранялась тревога, что всё в любой момент вернётся на круги своя. Не дожидаясь такого развития событий, Бернард начал беседу:

– Добрый день, вам скорее всего сообщили о моём приезде, я Бернард. Заменяю вашего коллегу, который поспешил уехать в Южную Америку, я закончил один из лучших университ…

– Я наслышан о вас! – перебил его главврач. – Ну что же, будем знакомы. Меня зовут Франсуа, я главврач этой клиники для душевнобольных. Стоит предупредить вас, что молодые и неопытные у нас надолго не задерживаются. Наверное, вы читали эти статьи про нашу больницу в тех жёлтых газетёнках. Курам на смех! Мочить бы таких журналистов, ей-Богу! Убеждён, что вы перемените ваше отношение к нашему скромному заведению через некоторое время. Если всё, что о вас говорили – правда, то вы обязательно выдержите испытательный срок, и останетесь у нас и после приезда врача из Америки.

– Уверен, что так и произойдёт! – с надеждой произнёс Бернард и принялся искать глазами свои вещи, растерянные после неожиданного для себя и для всех появления.

– Пойдёмте за мной! – произнёс Франсуа. – Не беспокойтесь о своём саквояже, уверен, что он уже ждёт вас в вашей новой комнате.

Бернард знал, что новых врачей из других городов было принято не отправлять на поиски ночлега после рабочего дня. Им даже не обязательно было ютиться в гостиницах или снимать квартиру. Всем иногородним врачам выдавали свою собственную комнату, и эта клиника не была исключением.

– Я проведу вас в свой кабинет для оформления документации. – продолжал Франсуа.

Главврач устремился вперёд, а Бернард оказался позади, это вынуждало бежать за Франсуа, чтобы не потеряться в незнакомых коридорах нового места одному. Бернард тут же заметил одну очень примечательную деталь в походке Франсуа. «Вряд ли это соответствует нормальному представлению о ходьбе» – подумал юноша. Манера заключалась в странной асимметрии при движениях. Амплитуда одной руки была гораздо интенсивнее взмахов другой. Казалось, что он придерживает что-то правой рукой, хотя было очевидно, что там ничего нет. Это могло бы натолкнуть Бернарда на мысли о патологических отклонениях, ведь движения одной руки были редуцированы. Однако, запомнилось его крепкое рукопожатие, а это значило, что с рукой всё в порядке. Что же заставило Франсуа передвигаться таким чудным образом? Может это в рамках нормы у врачей такого рода? Бернард побоялся развивать эту мысль, так как был уверен, что со временем ему отроется секрет. Он шёл за Франсуа, ускоряя шаг, и слушая скрип полов под его ногами. Такой скрип напоминал ему о загородном доме его родителей, где были точно такие же старинные полы со скрипом, он как мелодия запомнился ему на всю жизнь. Казалось, что дома такого рода ещё на этапе строительства наполняли всякими звуками, чтобы они сопровождали их жителей, играли индивидуальную мелодию, которая бы формировала голос здания.