Марина Тюленева - Жизнь без печали

– Мама, я ему была благодарна. Он же для меня столько сделал.

– Ты что, как проститутка, за услуги ноги раздвигаешь.

Ирина изменилась в лице. Ровным голосом она сказала:

– Я ухожу жить к Даниловым.

У Даниловых Ирине жилось неплохо. Никитин отец перенес инсульт, он после него почти оправился, разговаривал, владел руками, только ходил не очень хорошо, ноги заплетались. Раньше мать с Никитой не знали, куда от него прятаться, сейчас у него сил хватало только материться. Мать Никиты была поистине с ангельским характером. Ирину восприняла, как подарок судьбы. Она на нее, как на бога молилась, ухаживала за ней, ничего не давала делать. Ирина училась, из-за беременности ее освободили от осенних работ по уборке урожая, так что, своя беременность ей даже нравилась. Никиту пристроили учеником к сантехникам, он не стремился работать, платили ему, чисто символически, около двадцатки. Ирина с Никитой расписались, свадьбу делать не стали. Даниловы и так очень скромно жили. Всех доходов – пенсия отца и мизерные Иринина стипендия, да Никитина зарплата. Домой Ирина периодически заходила, но мать все еще на нее была в обиде, Снежана тоже обиделась, что Ириша от них ушла и перестала уделять ей внимание. Женитьба и беременность Ирины сослужили Никите хорошую службу, за избиение школьного сторожа ему назначили условное наказание. Наступил январь, Ирина на «отлично» сдала первую сессию, она была на седьмом месяце, в институте договорилась, что разрешат, если что, летнюю сессию сдать экстерном. С Никитой ей было весело, она только посмеивалась над его глупыми высказываниями. Она не обращала внимания на то, как угрюмо порой он смотрел на нее. Ирина даже не догадывалась, какие мысли крутились в его голове. Все чаще вспоминалось ему то унижение и бессилие, которое он испытывал, когда понял, что не в состоянии справиться с самоуверенным красавцем, как Ирка рассказывала Никите о любви к учителю, как он был готов удавиться, когда узнал, что она спит с Куминовым. Сейчас, хоть и с пузом, все равно, красивая, наверное, весь институт за ней бегает, а Никита уже не может быть рядом и караулить ее. Сколько там таких Куминовых. Чтобы Никите дать, так фиг допросишься, все время отлынивает, тысяча отговорок. Однажды ночью он начал раздвигать ноги, спящей Ирине, она проснулась.

– Никита, господи, живот же больно.

– Потерпишь. У тебя то живот, то голова.

Живот действительно мешал, Никита больно его сдавливал, Ирина попробовала его отодвинуть, черт с ним, если ему хочется, но пристроился бы удобней. Свет за окном освещал ее лицо, Никита видел, как она морщится. «Сука, не нравится, брыкается, учителю, падла, с радостью давала». Никита с силой ударил ее по лицу. От неожиданности и от боли, Ирина охнула и стала всеми силами отпинываться от него, пытаясь его сбросить. Он продолжал ее бить. Наконец ей удалось выбраться из кровати, она одернула ночную рубашку, побежала к выходу. Он сбил ее с ног и пинал, не разбирая, куда попадает. Боль была нечеловеческая, Ирина закричала. Она корчилась на полу, пытаясь прикрыть живот руками. Выскочила мать, включила свет, бросилась к сыну, оттащила его от Ирины. Ирина пыталась подняться, но смогла только встать на колени. Даже теперь, когда он ее прекратил бить, боль только нарастала, как будто все внутри разламывалось. Она ползла к двери, оставляя за собой кровавый след. Она кричала от боли, ни о чем другом она не могла думать, эта сумасшедшая боль затмила все. Никита, при свете, увидел Ирину в крови, истерично кинулся к ней, обнимая за ноги.

– Ирочка, Ирочка!

– Беги, скорую вызывай, – отрывая от Ирины, говорила ему мать.

Водитель «скорой помощи», который тоже поднялся, чтобы помочь нести носилки, не сдержался, врезал Никите по морде. В больнице Ирина родила девочку, на удивление, ребенок остался жить, хотя беременности не было полных семи месяцев. В больнице Ирина попросила медицинское заключение о побоях.

– Заявление подавать будешь? – спросили у нее.

– Скорее всего, да, – ответила Ирина.

Она написала свекрови записку, чтобы та пока ничего не говорила ее матери. Когда сошли синяки с лица, она сама написала матери, что упала и родила раньше времени. С девочкой ее перевели в специальное отделение для недоношенных детей, где Ирина провела с ней больше месяца. Никита приходил, вымаливал прощение, навзрыд плакал, его мать тоже умоляла простить. Ирина не могла решить, что же ей делать. Надо возвращаться домой, больше ей идти некуда. Там мать будет упрекать, дескать, предупреждала, сама же фыркнула, убежала жить к чужим людям. Комнаты в их квартире, конечно, не маленькие, но их всего две. Мама, Снежана, еще и Ирина со слабым ребенком впридачу. Может этот придурок и вправду исправится, но, как с ним жить, как забыть такое. Так и не зная, правильно ли она поступает, Ирина вернулась к Данилову. С Никитой она не разговаривала. Он ползал у нее в ногах, рыдал, просил прощения. Но она все не могла себя пересилить, чтобы начать с ним общаться.