Марина Тюленева - Жизнь без печали

– У тебя что-то дрогнуло?

– Мама, не смеши. Сейчас кажется все таким забавным. Она сказала, что меня любила. На моих глазах другим подставлялась, такие вот проявления любви, – он посмотрел на мать – Я тебе не говорил. Иру, я тоже один раз встретил. Это было в прошлом году, в апреле, кажется, ну да, лужи уже были, снег сошел. С коляской шла, какая-то жалкая. Я ее сначала не узнал, коляска застряла, я помог вытащить, смотрю – она. Она сразу: «Сашенька», зажмурилась, слезки побежали. Я спросил: «Твой?», она головой кивает, – Куминов помолчал – Я хотел ей сказать, как она удачно аборт сделала, рожать может. В последний момент заткнулся. Меня бесит, крутился вокруг какой-то жалкой девчонки и моим соперником был полный дебил. Ничего, жизнь все расставила по своим местам, Каждому свое, кто, что заслужил, – он взглянул на мать, она молчала и пристально смотрела на него – Ладно, не будем. Опять драться полезешь.

Екатерину Александровну коробили его высказывания. Она не стала ему говорить, что тоже видела Ирину, ни того, что с ней произошло. Ей было неприятно, что сын вел себя, как подлец, но также, ей не хотелось, чтобы он мучился угрызениями совести. Все-таки, это был ее любимый мальчик, ей не хотелось делать ему больно.

***

Это тоже было в прошлом году, но в начале осени. Куминова встретила Ирину с матерью недалеко от обкома, возле здания суда. Ирина была в строгом темном шерстяном платье. Волосы собраны в хвост и стянуты черной лентой. Она не выглядела жалкой, наоборот, держалась с большим достоинством. Ее мать, увидев Куминову, не смогла пересилить себя, чтобы поздороваться, отвернулась и гордо пошла вперед, семеня на коротких ножках. Ирина задержалась и поздоровалась с Екатериной Александровной:

– Как ты? – спросила ее Куминова

– Сойдет, – ответила ей Ирина.

– Я могу помочь?

– Нет, вряд ли. Спасибо за предложение.

В обкоме говорили об этой страшной истории, потому что она произошла в семье Ильинской, Анна Сергеевна тоже была не последним человеком в городе. Екатерина Александровна, при случае, расспросила главного прокурора. Он рассказал ей в общих чертах и добавил:

– Вы знаете, Екатерина Александровна, наши следаки хотели статью, как непреднамеренное, в состоянии аффекта, пожалели мальчишку, только восемнадцать исполнилось. Но девочка, его жена, настаивала, что это преднамеренное убийство, что он заранее все спланировал. Она и на суде повторила свои показания.

Куминова вспомнила Володарскую, как та хладнокровно организовала убийство своего мужа. Ира оказалась тоже мстительной девочкой. Не приведи бог, чтобы ее сыну мстить не надумала.

***

Екатерина Александровна легла в постель с газетой, но ей не читалось и не спалось. В комнату вошел сын.

– Можно?

– Странно, ты дома?

– Сегодня не хочу никуда идти. Завтра. Машину заберу, потом где-нибудь развеюсь, в понедельник утречком уеду, – он присел к ней на кровать – Мама, ты на меня так посмотрела, ты права, я понял, что ты хотела мне сказать. Можно, я тебе исповедуюсь? Я нарочно придумываю всякую чушь про Иру. Сначала внушал себе, что она разводит меня с этой беременностью, что специально рассказывает всем о наших отношениях. Потом внушал себе, что она просто маленькая дурочка, достойна только своего верного придурка. Я старался думать о ней плохо, чтобы перестать думать о ней вообще. Придумывал себе оправдания, чтобы не сознаваться, что виноват перед ней. Сонька права была, я подонок. Я нарочно влюблял ее в себя, очень уж хотелось, чтобы такая девочка была моей. Я оскорбил ее, мама, взял, как котенка за шкирку и выкинул за дверь. Даже прощения не попросил, козел. Мало ты мне по морде настучала, надо было еще. Мне было с ней чертовски хорошо. Я пребывал в блаженстве, слушая ее болтовню. Я балдел, когда я проводил время с ней и ее маленькой сестрой. Знаешь, мама, Иришка – необычная, непосредственная, как ребенок, в тоже время, странно мудрые суждения выдавала. В классе она была самая умная, на раз, два, все задачки решала, полурока пройдет, она уже контрольные сделает за себя и своего полудурка. Странно, она почти ничего не учила, но все знала. Я ей восхищался. Когда она была моей, мне казалось, я умираю от счастья. Я не испытывал подобное ни с кем, даже с Наташей. С Наташей в постели было все заоблачно, но это были просто физические ощущения. Эта девчонка была моей, я сам от нее отказался, да еще каким образом! Ни черта я тогда не понял, – Санька замолчал, потом опять заговорил – Знаешь, я, иногда, скучаю по ней. Я понимаю, вряд ли можно что-то вернуть, я сильно обидел ее. Можно, конечно, попытаться, отбить ее у этого придурка. Но у нее есть ребенок, это уже другое. Я не готов к этому. Ира – это одно. Зачем мне нужен ребенок этого дурака?