Евгений Федоров - Большая зона. Книга 2. Ироническая проза

И что вы думаете после этого о Португалии, если к нашему подходу на якорную стоянку в порту Фуншал нас встретил агент и радостно (агенты хмурыми не бывают в природе!) сообщил нам, что необходимая кровь уже доставлена с пассажирским рейсом самолета из Лиссабона?!

Валентину, в сопровождении доктора и Первого, – ну как же без него!, – агент увез на катере на берег, в госпиталь.

Вернувшиеся с берега доктор и Первый доложили капитану, что состояние больной крайне тяжелое и еще сутки она бы не протянула. Болезнь определили, как результат иммунного самовыкидыша, (аборта), вызванного резус-отрицательным фактором крови у Валентины Карловны Андрулайтис..

Апофеоз этой истории наступил тремя сутками позднее, когда мы находились ровно посредине между Фуншалом и Гаваной, где ни госпиталей, ни островов больше не былою…

И тут к Касаткину снова, в полубессознательном состоянии, вместе со стуком влетела докторина:

– Владимир Георгиевич, ужас! Мне доложили, что уже вторые сутки из изолятора доносятся крики: «Ой, мамочка!», а дверь изнутри оказалась заперта! Один ключ – у меня. Второй – у вас! Рядом, в лазарете, живут три курсанта-практиканта из вышки имени Макарова, «макаровцы-архаровцы»…Их так на судне называют – очень нахальные молодые люди… У них была общая ванная с Валентиной, но я просила плотника вход от пацанов перекрыть… Наверное – забыл. Или – подобрали ключ. Вы, наверное, знаете, что означают крики Валентины – «Ой, мамочка!»? – потупила очи старушка.

Тут уже и старпом заволновался: дело пахнет прокурором… Если с Андрулайтис, этой, бл..ин, Мальвиной, что-то случится – осудят за бездействие, за неоказание своевременной помощи, за необеспечение должного ухода и еще черти за что…

Касаткин снял ключ-мастер (вездеход) с доски запасных ключей и направился в изолятор. Открыв дверь, он, краем глаза, засек аккуратно притворяемую кем-то дверь в ванную.

В изоляторе было накурено и пахло вином! «Ё-мое! Ни хрена себе, умирающая! Себе б так умирать!»

Валентина лежала на огромной спецкровати (на кардановом подвесе – компенсаторе качки) и улыбалась улыбкой Джоконды, Леонардо да Винчи, – сама невинность!

– Валя, четыре дня назад тебя врачи вытащили с того света! Тебе кровь доставили самолетом из столицы Португалии – Лиссабона! Наш капитан, не дождавшись разрешения на заход, на свой страх и риск зашел на Мадейру, чтобы спасти тебя… Врачи прописали тебе покой и… никаких контактов с мужчинами… По крайней мере, втечение месяца… А ты! С приходом в Гавану я буду просить капитана отправить тебя самолетом в Россию, за твой счет! – нетвердо заявил Касаткин, зная, что никого ни о чем он просить не будет, но бардак на судне он не позволит ни в коем случае.

– Ах, Владимир Георгиевич, да бросьте вы!, – Валентина выскользнула из-под простыни и прильнула к огромному открытому иллюминатору, обнажив при этом, под короткой рубашонкой, замечательную голую попку.

– Вы лучше посмотрите, какая красота в океане, какие крупные звезды, они отражаются на водной глади! А хотите, идите ко мне, я уже здорова? – Валя-Мальвина продолжала игриво улыбаться: «Я ж николы, никому, ничого, а як-що-й колы, кому – що, так що ж тут такого!» – такая поговорка была у наших ссыльных украинцев, они жили рядом с нами, в одном посёлке. А списать с судна и тем более – «репатриировать» как вы выразились, вы меня не сможете: у вас нет на это оснований… Мое поведение? Так со свечкой никто не стоял! И потом я – свободная женщина, незамужняя… Аморалка, вроде бы – не ваша забота, Владимир Георгиевич!» – вдруг пошла Валя в атаку.

«Оп-паньки! Вот тебе и ПТУ! Проф. «театральное» училище или «таньковое!»… Вот тебе и «Мальвина», – куколка с голубыми волосами! Да тут – пантера, хитрая и когтистая! Вот бабы!…Имажине – притворы…»

– Короче! Будешь заблокирована до Гаваны, а там пусть решает капитан. Доступ к тебе разрешаю только доктору и буфетчице. Все! – сказал, как отрубил Касаткин.

О, нет, дорогой Владимир Георгиевич и менее дорогой – наш Первый, Владимир Никитович Шешуков, это – не все, более того это – только начало похождений нашей Мальвины-Валентины Карловны, ибо впереди – более чем двухмесячная стоянка в порту прекрасной, в ритмах и запахах моря и сигар – Гаваны!

С приходом в Гавану, Касаткин, собираясь с Первым в ночной ресторан-кабаре – «Тропикана» у Первого в каюте, при открытой двери (так положено Первому, авось кто заскочит «просигналить»…) высыпали на стол все имеющиеся песо, подсчитывая, хватит ли на ночь в супер – кабаре: (Второе место в мире, после такого же кабаре на Багамах, построенного конкурентом, нефтяным королём, в борьбе за престиж!) пять песо такси – туда, десять – назад (ночью тариф удваивают!) и двадцать песо – бутылка ноль-семь «Баккарди» – более пятьдесяти градусов крепости, плюс «Зельцер Вассер» с ведерком льда, итого – тридцать пять песо (или десять флаконов нашего «Тройного» одеколона! Если взять их у начпрода и отдать стивидору!) за чудесное зрелище сотни символически одетых танцовщиц при таких зажигательных ритмах, что усидеть за столом невозможно! «Тропикану» систематически посещают даже Фидель с Раулем, сами видели! Они в этом остались испанцами: «Нам хлеба не надо! Нам музыку давай!»