Олег Молоканов - Орех. Роман

– Сеня, что это было? – спросила она, отдышавшись и открыв глаза.

– Извини, что разбудил. Ты так аппетитно лежала, я просто не сдержался, – начал смущенно оправдываться Кац.

– Опять орех? – посмотрела она на него немигающим взглядом.

– Он самый…

– Ну что же, это лучше, чем спирт на работе лопать.

Ольга Валентиновна как-то очень сердечно вздохнула, встала и быстрым шагом удалилась в ванную, придерживая ладонью вытекающую из нее сперму. Пока она принимала водные процедуры, Семен Ефимович анализировал происходящее. Теперь все ясно как божий день. Интенсивный рыжий цвет ореха – или оранжевый, какая разница? – сулил ему сильнейшее половое возбуждение, и хвала судьбе, что пока два происшествия случились дома, где «под рукой» оказалась близкая женщина. А если что-то подобное случится на работе? Кац тут же вспомнил вчерашнюю откровенность Щелкуновой, которой никак не ожидал. А ведь вчера случилось, когда он возвращался с обеда в лабораторию, правда, не до такой нестерпимой степени. И поджидавший его орех тоже был рыжим. И вот только что эта необъяснимая сердечность Ольги, хотя вчера перед сном она даже не пожелала ему спокойной ночи… Не толкает ли орех женщин на близость и откровенность с ним? Вот что кровь из носу предстояло проверить. Но как – большой вопрос. «Хорошо еще, что он перестал „злиться“ и краснеть, и я больше не чувствую гнева, – подумал Кац. – А то ведь в таком состоянии…» В этот момент жена вышла из ванной с перемотанной полотенцем головой. Подойдя к мужу и ласково взъерошив ему волосы, сказала:

– А ты все валяешься, ничего себе!

– А куда мне? Душ-то ты заняла.

– Мог бы и присоединиться. Вместе, как раньше, помнишь? – кокетливо ответила Ольга.

– Помню, конечно. Но я как-то не решился.

– Ладно, сейчас высушу голову, а ты давай собирайся.

В парке, находящемся в километре от их дома, было немноголюдно: горожане в этот жаркий августовский день разъехались по дачам. Действительно, территорию за несколько месяцев их отсутствия значительно благоустроили: появились новые велосипедные дорожки и столы для пинг-понга, а допотопные тропинки одели в керамическую плитку. Походив с час и полюбовавшись под конец прудом и плавающими утками с потомством, пара повернула к дому. На обратном пути стало припекать, и пока супруги отмеряли по асфальту тот самый километр, Кац изрядно вспотел.

– Сейчас бы пивка холодненького, – озвучил он жене свою мечту, подходя к дому.

– Что, от спирта голова бо-бо?

– Да нет, жарко просто.

– Ладно, зайди в магазин и возьми, а я, пока тебя не будет, душ приму. Жарко, действительно. Во что положить-то у тебя есть?

– Да я на кассе пакет куплю.

Когда Семен Ефимович зашел с тремя бутылками пива в квартиру, Ольга болтала по телефону. Не обратив на данный факт внимания, он переобулся и, прежде чем открыть на кухне первое пиво, проверил орех. Он опять порыжел. «Вот дела! – удивился Кац. – А эрекции вроде нет»… Глотки из кружки его освежили, стало не так жарко. «Подожду, пока она договорит и сходит в душ, а потом уж и я», – подумал он. Вошла голая жена.

– Серега звонил из части.

– Ну, как он там?

– У них сегодня парко-хозяйственный день. Убирали территорию, а сейчас, говорит, отдыхают.

– Все нормально, значит?

– Ну да. Ладно, я в душ.

Обернувшись у двери в ванную, она опустила глаза и сказала полушепотом:

– Хочешь – заходи.

У Каца от этих слов заныло в паху, и он оказался под потоком воды тут же вслед за ней. Уже когда вытирались, Ольга Валентиновна, задержав на нем взгляд, неожиданно спросила:

– Тебе не кажется, что мы вернулись в молодость?

– Возможно, – буркнул Семен Ефимович, а про себя подумал: «Только неизвестно, сколько это будет продолжаться. Она думает, к нам вернулась острота чувств. Если бы! Ох, не кончится добром вся эта поебень».

В понедельник вышел Егоров. Встретили его тепло и бодро, благо со всей командой он познакомился загодя, и фактически до самого обеда Андрей занимался с айтишником налаживанием инструментария и софта на своем рабочем месте. Семен Ефимович, если спрашивали его совета по тому или иному вопросу, активно подключался. В столовой Кац, которого на «Салюте» знали и уважали, распорядился, ратуя за сплочение коллектива, нарушить общеустановленные правила и придвинуть к занятому ими столу на четверых – а такие столы составляли подавляющее большинство – еще и парный столик, чтобы все сели вместе, пусть хотя бы раз, в день выхода нового сотрудника. Солировал за столом, конечно, Кац, посвящая новичка в общие вопросы, скорее даже не рабочие, а бытовые – что почем на «Салюте»: во сколько они обычно обедают, до каких часов работают буфеты, где продается пресса, где у них аптечные киоски, – одним словом, во все, что нелишне знать человеку, принятому на новое место.