Наташа Труш - Полтора инвалида, два кота и одна собака

Но не надо думать, что, поселившись в Анапе, вы тут же ощутите на себе, как этот климат благотворно влияет на ваш организм. Акклиматизация здесь проходит достаточно тяжело – это отмечают многие переселенцы. И, как это ни удивительно, не так тяжело переносится жара летом, как предзимье, когда над горами тянутся сизыми лоскутами рваные тучи, когда ливневые холодные дожди могут полоскать сутки напролет, а ветра случаются такие, что чувствуешь себя Мэри Поппинс, которую однажды унесло таким вот ветром.

В Анапе ветры зимой – явление частое. Они, конечно, отличаются от знаменитого ветра Бор а , который любит хозяйничать в Новороссийске, но все равно впечатляют. Порой ночью всерьез опасаешься за крышу дома своего, которая запросто может улететь вслед за листьями! В такие дни гипертоники чувствуют себя плохо. Метеозависимые граждане вообще страдают от природных явлений, а здесь они страдают куда больше. Но в общем и целом климат Анапы не огорчает, а как раз наоборот. Не очень хорошо при любой погоде здесь чувствуют себя те, у кого по природе низкое давление. Местный климат имеет такую особенность – усугублять состояние дискомфорта у тех, кто страдает гипотонией. Затрудняюсь сказать, можно ли с этим как-то бороться, можно ли привыкнуть к этому дискомфорту, но во всем остальном Анапа – это маленький рай на земле. Здесь хорошо детям и взрослым благодаря как раз климату – мягкому, средиземноморскому, врачующему разные заболевания, и, наконец, радующему теплом и летом. Не вечным, конечно, о чем можно только сожалеть, но продолжительным, ярким, напоенным запахами моря и можжевельника.

Уезжая на юг, мы думали, что будем ездить на зиму домой, в Петербург. Но чем ближе было дело к зиме, тем тоскливей становилось на душе: нам не хотелось уезжать. Причин тому было много: не хотелось оставлять дом без присмотра, жалко было оставлять курочек, которые радовали нас все лето своей диетической продукцией, не хотелось мучить дорогой животных, а самое главное – мы понимали, что не хотим уезжать на всю зиму!

Нам хотелось увидеть и южный январь, и «февральские окна», и встретить рано весну, и увидеть свой сад в облаках нежно-розовых цветов вишни и персика. А еще ведь надо было зимой ухаживать за садом! Словом, на семейном совете мы решили: съездим домой по делу и вернемся. Так и вышло. Мы отсутствовали в первом декабре три недели, скучали, и, сделав все необходимое, мчались под Новый год домой, к югу, продираясь сквозь снега и метели центральной России.

Первая наша анапская зима была не очень снежной и морозной. Дров мы купли заранее, и слегка протапливали котел. Но в дни, когда красный столбик термометра за окном пугал неожиданным «минусом», топить надо было с утра и до вечера, и вот тут я поняла, что совершенно не знаю, как это делать правильно. Котел у меня то затухал с полной топкой дров, то раскалялся так, что в трубах начинало подозрительно булькать.

А еще меня научили топить котел углем, чтобы ночами возле него не сидеть с поленом в руках. Для начала в котле надо было сжечь немного дров, потом на угли сыпануть антрацитика, а потом отрегулировать огонь поддувалом и шибером, и все будет ОК!

У меня даже получилось один раз продержать уголь горячим более суток! Но чаще всего мы с котлом говорили на разных языках. Я все это относила на счет некачественных дров – хрень обрезная! – и на уголь, с которым дел никогда не имела. Может это и не уголь!

От некачественных дров угольков у меня было всегда чуток – кот наплакал, и антрацит, который я забрасывала в котел, не столько горел, сколько печально тлел. Из-за всего этого с котлом я проводила гораздо больше времени, чем с животными, сыном, маменькой и своими планами будущих рассказов и романов. Котел стал моей личной «жистью» и после того, что у нас с ним было, эта сволочь должна была на мне жениться!

В один из вечеров, когда маменька уже отдыхала, я услышала подозрительный звук в батареях – как будто кто-то большой страшно шевелится и пускает пузыри в аквариуме. Я выскочила в прихожую и прислушалась: «шевелилось» в котле! Шевелилось угрожающе, с бульканьем. В котле бушевал огонь, глядя на который, хотелось распевать во все горло: «Товарищ, я вахту не в силах стоять!» – сказал кочегар кочегару», но было совсем не до песен.

А еще вечер был ветреным, и от ветра тяга была, ох, как хороша! – и поленца в котле разгорелись шустро. Вернее, сначала этот гад надо мной издевался как мог, чадил и плевался, а потом вдруг все занялось, и так быстро прогорело, что сыпать уголек было не на что! И я решила (как уже делала это не раз!) кинуть еще пару плашек, чтоб угольков было больше.