Рене Реджани - Пятеро ребят и одна собака

Джанджи сломя голову бежал вниз по пыльной тропинке, а за ним неотступно мчался Том. Джанджи опаздывал. Вокруг было столько соблазнов, что пятилетний малыш никак не мог устоять. Он набил себе живот и карманы инжиром, разумеется, чужим, но настолько душистым и сладким, что до сих пор, даже во время бега мальчик ощущал его аромат где-то между языком и нёбом, а тем временем в карманах нежные ягоды постепенно, превращались в густую липкую массу.

Том тоже принимал участие в грабеже, но разве может пудель оценить по достоинству вкус зелёной кожицы инжира? Он выплюнул её, помотав головой. Том был собакой и этим всё сказано.

Но «собакой» в хорошем смысле слова, как можно назвать любя или в шутку даже человека. Том был очень умным и совершенно необыкновенным, самым умным и самым необыкновенным из всех собак, живущих на земле, и среди пуделей в особенности. Представьте себе, он умел разговаривать! Конечно, не со всеми, а только с Джанджи, и самое удивительное, что оба они прекрасно понимали друг друга.

Итак, Джанджи с Томом бежал вниз по тропинке: малыш опаздывал на весьма важное свидание.

Когда он подбежал к калитке маленького садика, если только можно назвать садиком пространство в четыре квадратных метра, окружённое облезлым миртом, с одним-единственным деревом, дающим жалкую тень, то услышал звуки крохотного оркестра.

«Ох, как мы опоздали!» - подумал Джанджи и свернулся, словно блинчатый пирожок, чтобы незамеченным прошмыгнуть между калиткой и живой изгородью в садик.

Но не тут-то было! Малыша заметили.

Розалия, не переставая потряхивать тамбурином, сердито взглянула на него. Антонио с упрёком покачал головой, растянув мехи аккордеона гораздо больше, нежели требовалось. А Джузеппанджело, по прозвищу Карчофо-Артишок, из-за того, что волосы у него на голове всегда торчали точь-в-точь как листья артишока, чихнул от радости, подмигнул и, ударив по струнам гитары, стал раскачиваться во все стороны.

Даже слепой догадался бы, что опоздавшие, наконец, прибыли.

В самом опоздании не было ничего страшного. Никто не стал бы ругать Джанджи, никто не оставил бы его без обеда; к тому же малыш уже подкрепился инжиром. А нередко случалось, что за целый день у него во рту не бывало и этого. Больше всякого наказания Джанджи огорчил печальный взгляд Тури, прекратившего вдруг играть на кларнете.

Тури?

Но кто такой Тури?

О нём можно говорить очень долго, но достаточно и нескольких слов.

Тури - человек очень хороший. Вот и все. Очень хороший!!

Несчастья, как правило, обрушиваются на людей самых добрых, самых беззащитных. Тури ребёнком потерял родителей и остался один. Он был тогда слишком маленьким, чтобы понять - как и почему всё произошло, - и до сих пор не мог найти ответа на эти вопросы. Мальчик немного поплакал, сидя на ступеньках церкви, а потом отправился бродить по улицам в поисках какого-нибудь дела, чтобы заработать на кусок хлеба. Тури не умер, но голодать ему пришлось немало, особенно вначале.

Малыша Джанджи юноша любил, как родного сына. Когда кончилась война, здесь, в небольшой сицилийской деревушке, Тури встретил одинокого, покинутого ребёнка, который плакал на ступеньках церкви. Необычайное совпадение было в их судьбах, и, конечно, молодой человек не мог равнодушно пройти мимо.

Отец Джанджи, инженер, приехавший работать с севера в Сицилию, погиб вместе с женой во время обстрела. Ребёнок уцелел каким-то чудом. После обстрела усталый, голодный и испуганный, он шёл до тех пор, пока не увидел церковь, сел на паперти и заплакал.

Тури, не сказав ни слова, взял малыша за руку и повёл к себе в дом. Правда, трущобу, в которой жил молодой человек, трудно назвать домом, но всё же это было лучше, чем ничего. С той минуты Тури пришлось зарабатывать на двоих.

Неизвестно, были ли у Джанджи на севере какие-нибудь родственники. Разве мог помнить и рассказать об этом пятилетний малыш?! Так он и остался у Тури.

Тури работал подённо у крестьян; крестьяне, в свою очередь, работали у владельцев апельсиновых плантаций и оливковых рощ. Работа была нелёгкой: из сухой земли приходилось всё время вытаскивать тяжёлые камни и складывать их в бесконечные и совершенно ненужные ограды.