Евгений Катков - Повесть и два рассказа. Накануне кризиса

Кухня маленькая, уютная. Стены закрыты полками, навесными шкафчиками. У окна стол и даже втиснулся крохотный угловой диванчик. Над столом необычное низкое бра – трехглавый дракон, распростертый, с тремя разинутыми светящимися пастями. Телевизор на холодильнике.

– Опять кризис на Украине? – Василь Васильевич сел, стал смотреть новости.

– Лялечка звонила, говорит, у них все спокойно. Они и не слышали ничего; это наши тут раздувают.

– А мне Сашка письмо прислал: приняли корейцы его проект. Говорит, если успеет оформить бумаги, к Пасхе прилетит.

– Умничка-сыночка! – Марья Александровна обратилась к портрету серьезного молодого человека на стене. – Ну и что? Теперь он будет мотаться туда-сюда?

Она вздохнула, села напротив.

– Пока молодой – полетает. Денег заработает, квартиру, машину купит… Будет тебя возить…

– Не ехидничай. Как, кстати, школа?

– Сегодня было вводное занятие… Не знаю, Маш, что-то я сомневаюсь в успехе…

Марья Васильевна встала, наклонившись, обняла его за плечи. Прижалась щекой.

– Васечка – хороший! Научится ездить. Саша нам купит красивую новую машину. Мы поедем в Киев, заберем дочу с внученькой, поедем себе в Крым, к Симе.

Она отстранилась, посмотрела на него глубокими черными теплыми сейчас глазами.

– А поездом нельзя?

– Ладно, Вась, как получится, мы же договорились.

– Что еще Лялька рассказывает? – Он принялся за суп.

– Анечка хорошо. Голосок бодренький, спит, правда, мало. Свекровь по-прежнему, в депрессии. Нужно ее кормить, выгуливать. Устает доча.

* * *

Следующий заголовок, пожалуйста, – Подвижные части автомобиля… Подвижные части автомобиля. Подпункт здесь, цифра один или буква а со скобкою, как хотите, – кривошипно-шатунный механизм… Ка-Шэ-Эм, сокращенно. Ка-Шэ-Эм! И следующий подзаголовочек – назначение кривошипно-шатунного механизма! Можно уже писать сокращенно: назначение КШМ. Написали? Итак, КШМ служит для преобразования прямолинейного движения поршня во вращательное движение коленчатого вала… Так, я все повторю! Спросите меня, что непонятно… Разговаривать пожалуйста, в коридор. Здесь сидим тихо, слушаем. Не успели, не поняли – ручку вверх. Я сделаю паузу… Или в конце занятия подойдите, спросите…

– Так, смотрим сюда, все очень просто.– Александр Данилович громко дробно застучал деревянной указкой по металлу.

– Вот у нас разрез двигателя. Специально для вас взяли и распилили. Вот цилиндр, где сгорает топливо… Как двигается поршень?

– Туда-сюда, – тонкий девический голосок.

Александр Данилович остановился, выдержал паузу. Девчонки захихикали. Женщины сдержанно и покровительственно заулыбались. Молодой парень у окна грубо громко заржал. Розанов внимательно посмотрел на замаслившееся лицо преподавателя.

– Вернемся к двигателю! – укоризненно произнес Александр Данилович. – Итак, смотрите. Взорвали топливо в цилиндре – резко, многократно увеличилось давление газов, поршень выталкивается вверх! Избыток газов через клапан выбрасывается из цилиндра – поршень вернулся назад, но свое движение, через шатунную шейку уже передал на коленный вал и далее, на колеса – машина поехала! Понятно?

Александр Данилович произнес это залпом, с быстрыми жестами, поворотами туловища и напоследок склонился, замер, вопрошая зал…

* * *

Дорога опять мучительная. Розанов, обычно, садился на конечной остановке у дома, или, по хорошей погоде, бежал через лес на электричку. После десяти на станции перерыв. Маршрутки в Москву у школы идут уже заполненные. Сейчас, подумав, выбрался на Горьковское шоссе, там залез в автобус. Стоял. Уперся в сиденье, достал распечатку, просматривал текст. У МКАДа пробка. Водитель дергал, маневрировал. Убрал бумаги – бесполезно. Спина разболелась. В метро присел, передохнул.

В институте ходил по начальству с бумагами, переговорил с Новиковым по телефону – толково. Смотрел материалы Норвежского семинара, которые прислал Петер. К вечеру, кажется, выправил текст. Хорошо поработал.

Поехал домой с Курского вокзала на десятичасовой электричке. Вагон теплый, людей немного. Задремал в тепле. Пошел пешком от станции по дороге, чтобы встряхнуться. Темно. Машины слепят фарами. Пустой тротуар с остекленелыми черными лужами. Завтра можно отдать тезисы Свете, пусть правит и несет Игорю Николаевичу. «Феликс» опять придерется, но, наверное, даст еще поработать выходные. В понедельник лекция…

У фабрики на остановке нетрезвые, шумные ребята. Девчонки полуголые, одна уже кашляет, сопливая, с сигаретой. Неожиданно подошла маршрутка из Москвы. Вышли люди. Розанов забрался в салон, сел в удобное кресло и через десять минут был дома.