Дарья Щедрина - Анатомия одного предательства

В голосе девушки он уловил искреннее сочувствие и сопереживание. А ведь ему давно никто не сопереживал. Он был один, совершенно один со всеми своими проблемами. И так захотелось поделиться наболевшим, что он не удержался:

– Да так… есть повод для депрессии.

– Ты расскажи, Илья. Вдруг я чем-нибудь смогу помочь?

Они отправились в ближайшее к институту кафе, и за чашкой кофе он стал рассказывать, изливая накопившееся в душе. А Снежана слушала не перебивая, с сочувствием кивая и бросая на него полные тепла и сострадания взгляды прозрачных голубых глаз.

– Я конечно понимаю, – говорил он, – ребенок важен, но она же совершенно обо мне не думает! Совершенно! Я перестал для нее существовать, превратился в робота, бездушное существо, предназначенное для обеспечения хороших бытовых условий для нее и ребенка. Больше я ни для чего не нужен. Понимаешь? Только подай-принеси.

– Понимаю, – кивала девушка.

– Но самое ужасное во всем этом, – Илья понизил голос до шепота и склонился ближе к собеседнице, сообщая то, что не предназначалось для посторонних ушей, – что я недавно понял: кажется я ее больше не люблю. Не люблю и не хочу. Да и как можно испытывать хоть какие-то сексуальные эмоции к такой женщине?! С этим ее огромным животом, как будто она целиком проглотила арбуз. Возможно, я уже больше не мужчина, потому что тело мое никак не реагирует на нее.

– Совсем никак? – округлила голубые глаза Снежинка.

– Совершенно. Вот такая тупиковая ситуация! Я живу с женщиной, которую не люблю и медленно превращаюсь в импотента. Но, собственно говоря, как мужчина я ее тоже давно не интересую.

– Значит, ты ее обманываешь? – девушка положила в рот кусочек шоколадного торта, серьезно, не отрываясь глядя на Илью.

– Обманываю?..

Вопрос собеседницы вдруг заставил Илью задуматься. А ведь и правда, он обманывает Иру. Он скрывает от нее горькую правду. А обманывать некогда дорогого ему человека не хорошо, не красиво, подло!

– Да, выходит, я обманываю ее и себя. И своей ложью, или утаиванием правды, я обрекаю и ее и себя на жизнь с нелюбимым человеком! Бедная Иришка, она не заслужила такой судьбы. Вообще то она хорошая, добрая, простая и искренняя. Она заслуживает того, чтобы ее любили, носили на руках, заботились о ней от чистого сердца. А я… Я не могу, потому что разлюбил ее. Какое же я имею право продолжать обманывать и лгать?!

Мысль о том, что он не имеет права портить Ире жизнь, молнией сверкнула в его голове. И в вспышке этой молнии он увидел выход из ситуации.

– Я должен, просто обязан уйти от нее, оставить ее в покое, не портить ей больше жизнь! – воскликнул он с воодушевлением.

– Совершенно согласна с тобой! – заявила Снежана. – А за это нужно выпить! Пойдем ко мне, я тут недалеко живу. У меня к Новому году две бутылки шампанского заготовлены. Одну могу пожертвовать. Да и коньячок где-то был.

Он продолжал пребывать в состоянии легкого потрясения от внезапно пришедшего решения, а она уже тянула его к себе домой, в уютную однокомнатную квартирку, где в шкафчике на кухне действительно хранились и бутылки с шампанским, и остатки коньяка, и вермут и сухое вино…

Он и сам не понял, как оказался в постели с однокурсницей. Наверное, шампанское и коньяк, а заодно вермут и сухое совсем затуманили голову. Но он с таким радостным упоением погрузился в опровержение собственной импотенции, что забылся глубоким, спокойным, умиротворенным сном только под утро, обнимая восхитительно стройное, обворожительно юное тело своей случайной собеседницы.

***

Проснувшись в чужой постели в незнакомой квартире, Илья испытал замешательство. Но у его новой знакомой оказался такой легкий, веселый характер, что замешательство быстро прошло. А сама она была такой милой, такой нежной, такой обольстительной, что из постели они вылезли лишь часа через полтора, подгоняемые чувством голода.

«Есть же нормальные девушки! Без слез, без истерик, без претензий» – думал Илья, возвращаясь в ненавистный дом. Он мысленно уже готовился к громкому выяснению отношений с Ирой, но квартира была пуста. Странная, тревожная тишина встретила его. Он зашел на кухню и бросил взгляд на гору немытой посуды в раковине. В комнате на разложенном диване кавказскими хребтами громоздились скомканные одеяло и подушки, смятые простыни.

– Ира, ты где? – почему-то шепотом спросил он и прислушался, как будто Ира могла спрятаться в шкафу или под столом. А в душе тонкой струной завибрировала тревога.