Тони Магуайр - Только не говори маме. История одного предательства

Дом на тихой окраине Белфаста ничем особенным не выделялся. Внушительное здание из красного кирпича стояло чуть в стороне от дороги в окружении живописных садов. Обычный дом для большой семьи. Номер на воротах подтвердил, что я прибыла по нужному адресу, который я на всякий случай еще раз сверила, заглянув в листок бумаги, зажатый в руке.

Не в силах больше оттягивать решающий момент, я подняла свой чемодан, выгруженный таксистом на тротуар, прошла по дорожке к дому и толкнула дверь.

– Я – Тони Магуайр, – объявила я неформально одетой женщине за стойкой администратора. – Дочь Рут Магуайр.

Она с любопытством взглянула на меня:

– Да. Сегодня утром ваша мать сказала, что вы приезжаете. А мы и не знали, что у нее есть дочь.

«Сомневаюсь, что вы не знали», – подумала я.

– Пойдемте, я проведу вас к ней. Она вас ждет.

Бодрым шагом она двинулась по коридору к уютной четырехместной палате, где лежала моя мать. Я проследовала за ней, стараясь не выказывать волнения.

Четыре пожилые дамы полулежали в креслах, выставленных перед их прикроватными шкафчиками. Три шкафчика были украшены фотографиями любимых и близких, в то время как четвертый, принадлежащий моей матери, был голый. Уже знакомая боль кольнула меня. Даже ни одной моей детской фотографии.

Она сидела в кресле, с одеялом на коленях, приподняв ноги на подножку. Это была уже не та крепкая женщина, которая еще год назад, во время моего прошлого приезда в Ирландию, выглядела лет на десять моложе своего возраста. Теперь на меня смотрела ссохшаяся немощная старушка, явно безнадежно больная.

Темно-зеленые глаза, которые так часто полыхали гневом, наполнились слезами, когда она протянула ко мне руки. Уронив свои вещи на пол, я кинулась в ее объятия. Впервые за многие годы мы с матерью обнимали друг друга, и моя любовь, дремавшая все это время, пробудилась и вспыхнула с новой силой.

– Ты приехала, Тони, – пробормотала она.

– Я бы и раньше приехала, если бы ты попросила, – тихо ответила я, с ужасом ощупывая ее костлявые плечи.

В палату вошла медсестра и плотнее укутала ноги матери одеялом. Обернувшись ко мне, она вежливо поинтересовалась, как я добралась из Лондона.

– Неплохо, – сказала я. – Всего три часа от двери до двери.

Я с благодарностью приняла чашку чая, которую протянула мне медсестра, и уставилась в нее, пытаясь собраться с силами, чтобы не выдать шока, в который меня повергло состояние матери. Я знала, что однажды ее уже госпитализировали в хоспис для мониторинга болевого синдрома, как знала и то, что на этот раз она отсюда не выйдет.

Осведомленный о моем приезде, лечащий врач зашел в палату. Это был жизнерадостный молодой человек приятной наружности, с широкой улыбкой.

– Рут, – спросил он, – ты счастлива теперь, когда к тебе приехала дочь?

– Очень счастлива, – ответила мать со свойственной ей интонацией леди, безучастной, как если бы она комментировала погоду.

Когда врач повернулся ко мне, я увидела в его глазах то же выражение любопытства, что промелькнуло во взгляде администратора.

– Могу я называть вас Тони? – спросил он. – Так называет вас ваша мать.

– Конечно.

– Я бы хотел сказать вам два слова, когда вы закончите с чаем. Зайдите ко мне в кабинет. Медсестра покажет, куда пройти.

Ободряюще улыбнувшись матери, он вышел из палаты.

Намеренно оттягивая визит к врачу, который не обещал ничего хорошего, я медленно пила чай.

Войдя в кабинет, я с удивлением обнаружила там еще одного мужчину, сидящего рядом с врачом, неформально одетого, лишь белый пасторский воротничок выдавал род его занятий. Я присела на единственный свободный стул, посмотрела на врача как можно более бесстрастно и приготовилась выслушать его. Как только он начал мягко излагать ситуацию, мое сердце сжалось. Я поняла, что от меня ждут ответов, которые мне как раз не хотелось давать, ведь для этого пришлось бы впустить их в свои воспоминания, где до сих пор витал призрак моего детства.