Дарья Щедрина - Анатомия одного предательства

***

Лето пролетело незаметно в настойчивых попытках начать всамделишную самостоятельную жизнь. Пока все друзья отдыхали на морских курортах, да по заграницам, Илья устроился на непыльную работенку за копеечную зарплату. На большее пока рассчитывать не приходилось, ведь до получения диплома было еще далеко.

Принеся домой свою первую зарплату, он даже почувствовал гордость за себя, так Иришка восхищалась им, так превозносила его способности по обеспечению семьи! Но заряд гордости быстро иссяк вместе с заработанными деньгами. Ни у Ильи, ни у Иры никак не получалось равномерно распределять финансы на месяц. Под конец все равно приходилось звонить отцу и униженно просить выдать следующий транш пораньше.

К сентябрю запал упрямства и самоуверенности кончился, и Илья затосковал. По ночам стали сниться мамины восхитительно вкусные обеды: настоящий украинский борщ со сметаной, бефстроганов в сливочном соусе, мясо по-французски, запеченное в духовке… А Ирка так и не научилась ничего готовить кроме пельменей и макарон. От слова «макароны» к горлу уже подкатывал тошнотворный комок, так они надоели. Он с тоской вспоминал большую, уютную, богато обставленную родительскую квартиру, глядя на постоянный бедлам, странным образом возникавший в их съемной, нищей квартирёнке, даже после уборки.

Друзья уже перестали их приглашать на свои вечеринки и махнули рукой на семейную парочку. Чего понапрасну сотрясать воздух? Все равно откажутся, ведь теперь у Иры часто болела голова, или ее тошнило, или она устала… Не одно, так другое! С легким раздражением думал Илья.

Его настораживало то, что они как-то стали отдаляться друг от друга с Иришкой. Если она себя плохо чувствовала, а это бывало довольно часто, то ей было не до Ильи. А когда чувствовала себя хорошо, то говорила только о будущем ребенке. Его раздражали бесконечные разговоры о том, каким будет малыш, как его назвать, чему учить, в какие кружки водить в школе…

Он тупо смотрел на снимок ребенка, выданный будущей матери после ультразвукового исследования, и ничего не чувствовал. Среди черно-серых разводов на маленьком прямоугольном листочке проступал светлый контур какого-то гуманоида с большущей головой, маленьким телом и крошечными ручками и ножками. И этот гуманоид мой ребенок? Отчужденно думал Илья.

Наблюдая, как исчезает, сглаживается осиная талия его Иришки, как растет живот, он угрюмо вздыхал и отворачивался от неприятной картины. В его голове никак не укладывалась эта анти-метаморфоза. В природе же из уродливой гусеницы получается прекрасная бабочка, а тут было все наоборот…

Хмурый, дождливый октябрь проник, просочился в их убогое жилище, трансформировавшись в частые слезы и капризы Иры, в постоянную молчаливую депрессию Ильи, в упреки и препирательства с взаимными обвинениями: «Я тебе совсем не нужна!», «Нет, это я тебе совсем не нужен!».

Чем ближе был момент родов, тем больше замыкался в своих невеселых мыслях Илья. Он смотрел на нее и не мог поверить, что эта хнычущая тетка с огромным животом, с одутловатым лицом, давно немытыми тусклыми волосами и отечными ногами, это его еще так недавно любимая Иришка! Та самая, веселая, заводная девчонка с длинными стройными ногами, с осиной талией… Куда все подевалось?

Подступали страх и отчаяние. Он не знал, что будет делать с гуманоидом, когда тот родится. Слезы будущей матери выбивали его из колеи, и он молча сжимал кулаки от злости и бессилия. Илья чувствовал себя загнанным зверем, по которому вот-вот раздадутся ружейные залпы.

Довольно большая сумма денег, выданная отцом на покупку всего необходимого ребенку, не обрадовала и даже не успокоила Илью. Он молча сунул деньги в карман, невнятно пробормотал слова благодарности, и поплелся в ненавистный теперь дом. До родов оставалось совсем чуть-чуть.

Смотреть на Иру, превратившуюся в настоящую глыбу под бесформенным балахоном, он не мог, поэтому все больше времени проводил в институте, даже стал завсегдатаем библиотеки. Над чем посмеивались язвительно его друзья.

Как-то после зачета он вышел из аудитории вместе с однокурсницей Снежаной, которая училась в параллельной группе. Он не помнил фамилию этой симпатичной блондинки, которую хотелось назвать Снежинкой, а не Снежаной, такими легкими и светлыми были ее волосы, а голубые глаза льдисто-прозрачными.

– Илья, – Снежана робко взяла его под локоть, едва за ними закрылась дверь аудитории. – Я давно хочу спросить, у тебя что-то случилось? Ты такой… потерянный в последнее время…