Егор Авинкин - О мостах и о тех, кто на них обитает. Роман-путеводитель

– Даниил, вы делаете успехи. У вас есть талант к языку.

– Спасибо, стараюсь, – пробормотал в ответ Даня. Теперь была его очередь смутиться. Это ему не понравилось, и он постарался разбавить ситуацию шуткой.

– А вы всегда пешком домой ходите? А то я как раз машины продаю, мог бы скидку сделать.

Она рассмеялась.

– Нет, спасибо, я даже водить не умею. Обычно на автобусе езжу, но в такое время года стараюсь ходить пешком.

Неожиданно у Дани вырвалось:

– А можно я вас провожу?

– Даниил, я не думаю, что… Ну, просто так не положено, по работе…

– Ну что ж, тогда нам придётся обсуждать французский язык!

Теперь он снова чувствовал себя хозяином положения.

– Давайте, – улыбнулась Екатерина Андреевна.

Улыбаясь друг другу, они ступили на мост.

Когда дверь захлопнулась, глаза Кати распахнулись с той же силой. Какое-то время она без выражения смотрела в потолок, провожая взглядом трещины на штукатурке и комочки паутины, покачивающиеся на дореволюционной лепнине. Она сразу почувствовала, что рядом с ней, на кровати, никого нет. Проще было бы протянуть руку и пощупать, но она перевернулась на другой бок и, как и ожидала, увидела лишь продавленную подушку.

Она помнила, что Даня сегодня уезжает, но держала этот факт так глубоко внутри, что не очень-то и верила в него. Даже когда вчера они ругались, а Даня одновременно с этим собирал свою сумку, она не задумывалась на самом деле об его отъезде. Её больше волновало то, что он её оставляет одну. Да и это вызывало возмущение лишь на инстинктивном уровне – на самом деле возможность побыть одной была сродни одному из родительских запретов из детства – хотя она и пугала, но всё же была притягательной и привлекала куда больше, чем обычная для Кати совместная жизнь. Она боялась в этом себе признаться и даже стыдилась этого немного, но ей хотелось побыть некоторое время одной и пожить для себя. Увидев рядом с собой пустую подушку, она испугалась, словно до конца не верила в то, что Даня уедет. Однако, повернувшись на спину и растянувшись во всю ширину кровати, Катя неожиданно для самой себя решила, что она не против такого жизненного поворота. Да, одна, но нет – не одинока.

Приятные мысли запорхали в голове, услужливо доказывая безбедность её положения. Действительно, ничего ужасного не произошло. В целом, жизнь и не изменилась. Будет та же работа, та же Данина квартира, которую он по-джентльменски предоставил ей и которую Катя уже успела полюбить за те три года, что они прожили здесь вдвоём. Она лишилась близкого человека, но что она приобрела за этот счёт – в этом ещё предстояло разобраться. Катя решила заняться этим сразу после неспешного завтрака и в следующую же секунду её одолела блаженная воскресно-утренняя дремота.

Глаза вновь открылись уже в ближе к двенадцати и смотрели на мир без былого благодушия. Как это часто бывает в Петербурге, солнечное утро сменилось сероватой неопределённостью дня, и чётко очерченные тени растворились на поверхности стены. Катя почувствовала, что ей необходимо сейчас же встать, иначе ещё через минуту, проведённую в постели, у неё заболит голова. Она спустила ноги на прохладный паркет, пощупала его, как будто в первый раз, и без всякого удовольствия отправилась в ванную.

Душ придал ей немного вымученной бодрости. Когда Катя вышла из него, она посмотрела в зеркало. Катя никогда не любила разглядывать себя, наперекор всем стереотипам о женщинах. Она относилась к зеркалу, как к инструменту, используемому в обычных процедурах, и не более того. Мельком бросить взгляд, подправить мелкие детали, не соответствующие представлениям о внешнем виде женщины – никакого удовольствия от этого Катя не получала. И уж тем более не воспринимала эти меры как ритуал или таинство. Сказать по правде, Катю мало занимал её внешний вид. Она знала, что выглядела неплохо, умела исправлять ситуацию в экстренных случаях, но никогда не пыталась сделать себя более красивой, чем была на самом деле. С её работой ей было противопоказано быть чересчур привлекательной.

Но сегодня было воскресенье. Она была одна во всей квартире, и сегодня ей хотелось немного расслабиться и побыть – нет, не собой, собой она была всё это время – ей захотелось побыть кем-то другим. Поэтому она и стояла перед зеркалом и разглядывала своё тело, всё в капельках воды. Они не спеша прокладывали свой путь вниз, стекая с мокрых волос на плечи, а оттуда – по груди, собираясь на сосках, по спине, приятно щекоча позвоночник, по животу, по ногам и, уже окончательно удовлетворённые, ложились у её ног на кафельном полу.