Сергей Кобозев - Химические этюды

Особенно запали в душу сцены пупинга. Игорюня мне признавался, что перед съёмками давал своей модели лёгкое слабительное. Подобные реалити обычно снимались прямо в булышовской комнате – Бульдыш подстилал на пол покрывало, прятал по углам своё барахло и устанавливал камеру. А затем на сцену выходила она – воздушная нимфа в одних белоснежных, просвечивающихся колготках. Девушка грациозно парила и плясала на «помосте», а потом неожиданно поворачивалась перед камерой спиной, нагибалась вперёд и… выпускала через колготки чудесную двухметровую струю мочи. А через секунду её зад взрывался чудовищным рёвом и разбрызгивал во все стороны вязкую коричневую массу! Эта густая, дымящаяся субстанция полностью облепливала её соблазнительно подтянутые ягодицы, бёдра и икры. Лёгкая ткань колготок мгновенно пропитывалась глиноподобной амброзией, наиболее жидкие ошмётки, выступив наружу, скользили по дамским ножкам и звучно шлёпались на пол… А дальше мадемуазель снова пускала жгучую струю, которая смешивалась с коричневой массой и вырывалась на свободу восхитительной грязной жижей, окрашивая белоснежные кологоточки в бурый цвет. На покрывале обильно сгущалась жирная лужа… Наконец актриса прекращала извергать из себя потоки лавы и начинала позировать перед камерой во всех ракурсах, страстно иссследуя руками свою сплошь загаженную плоть и возбуждённо размазывая густой коричневый мусс по колготкам и всему голому телу. Спустя пару минут пахучая звезда напоминала аппетитную мулатку… И тогда наступал финальный этап – Бульдыш ближе наводил камеру, а игривая модель беззастенчиво и сексуально стаскивала с себя пудовые колготки, представ перед восторженным зрительским взором в костюме праматери Евы. А затем несравненная львица наклонялась вперёд, подносила свою манящую жопку к самому объективу цифровика, раздвигала в стороны сладкие булочки и выстреливала в камеру бесподобной коричневой юшкой! В этот момент видеозапись обрывалась – обалдевший Игорюня падал в обморок, плюхнувшись лицом в густую массу…

Классные получились клипы и для «Диапер Писс». Многообещающая мадемуазель надевала подгузники для взрослых, наряжалась в самый деловой костюмчик, прикидывала вид богатенькой недотроги и отправлялась в «Аэропарк». Бульдыш, держа наготове камеру, семенил за ней следом. И вот, гениальная актриса, слившись с толпой, заводила знакомство, манерно флиртовала и – как ни в чём не бывало – расслабляла мочевой пузырь, пуская сладкую струйку в подгузник. Прикрытый брючками зад начинал расти, как на дрожжах! В мгновение ока стройная модель превращалась в ядрёную крестьянку, ошарашив и распугав своими метаморфозами окружающих… После пара отправлялась в другой конец города, где мадемуазель накачивала себя жидкостью, ступала в общественное заведение и вновь мочилась в подгузник, увеличив его объём втрое. И так продолжалось в течение дня, пока звезда кинематографа не делалась неповоротливой, булькающей кадкой с желе. Тогда наступал кульминационный момент: обратив на себя всеобщее внимание, девушка писалась в последний раз – страшно переполненный подгузник, будучи уже не в силах удерживать влагу, протекал. Два с половиной литра мочи свистели сквозь дамские брюки сотнями крошечных ручейков. В таком положении мадемуазель напоминала дуршлаг… Игорюня также снимал её и для «Диапер Пуп». Актриса снова надевала подгузник, облачалась в самый роскошный прикид, вступала в контакт с парнями и… с полной самоотдачей валила под себя. Затем обычно усаживалась на стул, тщательно возила задом по сиденью и, обдав граждан божественным амбре, возвращалась со своим гениальным режиссёром в общагу… А там уже, оставшись тет-а-тет с камерой, упоительно стягивала с себя подгузник, показывала зрителю выпачканную милую жопку и напрочь забитую ложбинку между ягодицами… Сколько было надрочено!..

Мы с Игорюней часто делились опытом: я ему предоставлял свои дневники, живописующие наши с леди отборные «мокрые шалости», он же мне скидывал первоклассные видеозаписи. Это были золотые наши годы! Бульдыш, изучив мои мемуары, непременно торжествовал: «Ах, чтоб тебя, Кобозь! Ну, чертяка сентиментальный! Чуть под монастырь меня не подвёл своими опусами! – И потом, успокоившись, наставлял: – Серёга, у тебя есть особая хватка на ужасы, эротику и сатиру. Вот где твоё истинное поприще! Оставь ты уже свою публицистику! Фантазируй, брат, фантазируй – это твой хлеб!..»