Василий Юрьев - Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Вот это поворот, – думал Власов.

– Эх, – Власова охватила сладостная ностальгия, – В классе десятом я на летних каникулах месяц прожил на даче у родственников в Сочи. И по соседству жила там одна моя подруга детства. Мы с ней гуляли целыми днями, на море ходили, пикники устраивали. Хорошее время было. И вот ещё что самое приятное: там поблизости одни пенсионеры да мелкие пацанята и девочки. Так что мы проводили всё время вдвоем. И вот как-то моя тетка ушла с дядей на ночь к подруге, а я спать не пошел, а пошел гулять. У нас рядом с дачей было озеро, ну, я думал там залечь.

Аня слушала Власова с явным интересом и разрастающейся улыбкой на лице.

– Смеркалось. Я расстелил покрывала на берегу и пошел искать дерево для костра. Вокруг ни души. Только сверчки стрекочут и птицы поют. А так место это было популярным среди молодежи. Я насторожился. Сейчас я бы наверно испугался и ушел к себе в домик спать, но тогда. Была приятная загадочность во всём этом. И я вижу как из леса. Не со стороны посёлка, а из леса к озеру идет девушка. И главное в лесу этом вообще ловить было нечего. Там чтобы пройти его и выйти к трассе автомобильной, надо было идти где-то полдня. К тому же была ночь.

Аня рассмеялась.

– Что? Не нравиться?

– Нет. Давай. Продолжай, – сквозь смех говорила она.

– Я сначала испугался девушка вроде незнакомая. Высокая с длинными распущенными темными волосами и на ней такое простое белое платье времён СССР. А потом пригляделся. А это Надя моя! А она вообще красивая сама по себе была. Блондинка. Кровь с молоком. Я её поприветствовал, а она чё-то тоже меня не приметила сразу же. Но потом шла ко мне. Я к тому времени уже покалено в воде стоял. Она разделась и медленно подошла ко мне и поцеловала. Я был удивлен…, – недоговорил Власов.

Хохот Ани прервал его рассказ.

– Извини. Говори дальше.

– А о чем тут говорить, – Власов чувствовал себя оплеванным, – Ну случилось это у нас. Потом ещё случилось только уже на подстилке.

Сообразив в чем дело, Аня села Власову на коленки и обняла.

– Ну, извини меня, ладно? Я больше не буду, – она лукаво ухмыльнулась.

– У меня такая девушка могла быть только в те времена, – пару секунд подумав, сказал Власов, – Тогда люди другие были. Я же потом на ней жениться хотел, но после школы она сразу же вышла замуж за иностранца и свалила в Нью-Йорк. Родила ему двоих детей, потом развелась с ним и открыла русский магазин. Сейчас она где-то девяносто килограмм весит. Вот. И остались у меня о Наде только одни воспоминания. А ведь эта ночь на озере была лучшим моментов в моей жизни.

– А у меня не было никаких лучших моментов в жизни, – Аня вздохнула и положила голову на плечо Власову.

– Серьёзно? Даже в детстве?

– Блин, ну хотя был один момент, но ты его не оценишь. Не было в нем никакой приятной загадочности, – она улыбнулась.

– Ну, говори.

– Так уж и быть. Был у меня такой вечерок, когда мы только со Славой открывали для себя новый уровень любви. Мы укололись и потрахались. И я потом ещё лежала на матрасе вжаренная и уколотая. Такой кайф был.

Внезапно Михаил ощутил огромную пропасть между ним и Аней. Отчего ему хотелось плакать.

– Нет. Мы с ней никогда не сойдёмся. Никогда, – думал он.

– О чем задумался? – она улыбнулась, попутно засунув руку ему в трусы.

– Ты что это делаешь?

– А ты как думаешь?

– Прекрати, – неожиданно для себя произнес Власов.

– Что прекратить?

– Тебе сколько лет?

– Сколько надо, – грубо ответила она.

– Послушай, а вот ты меня любишь как своего Славика?

– Ты что, дурак?! – Аня дала Власову пощечину. – Мудак ебаный!

Она разревелась и ушла в другую комнату. Власов остался один.

– Дура. Перебила меня на самом интересном месте, – думал Власов.

Он так и не рассказал ей, чем кончилась история с озером, потому что на следующий день, когда Власов вернулся домой, в квартире не были ни Ани, ни недавней зарплаты, ни его ноутбука.

Путь к правильной жизни.

Власов уволился из аптеки. Шамиль плохо воспринял такое решение и затребовал с Власова выходное пособие, но ребята из охраны за него вступились. Они в принципе понимали Власова. Напоследок Михаил повёл их курить кальян, после чего Ибрагим всё-таки спросил у Власова.

– Ты её трахнул-то?

– И не раз, – подтвердил Власов.

Говорить правду означало ещё больше втаптывать себя в грязь. Вообще Анин уход по-английски воспринимался Михаилом болезненно, но постепенно Власов даже испытывал некое чувство приятной ностальгии, вспоминая её пребывание в его квартире, которое постепенно перерастало в некое неисследованное Власовым чувство.