Василий Юрьев - Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Это и есть квартира бабушки. Бабушки Тани. У тебя синяк откуда?

– Тебе-то какое дело? Откуда надо. Мне бы снотворное какое-нибудь.

– Этого добра у меня предостаточно.

– Можешь мне ещё денег в долг дать тысячу где-то или две. Я тебе в ларек занесу потом. Через месяц, – теперь её голос стал уже грубым.

– При первой встрече я не думал, что ты такая гопница, – Власов рассмеялся. – Чё как хмурый отпустил, так сразу нутро попёрло?

– Блин, да меня сейчас кумарить начнет и нужно быстро вёдро покупать и консервы.

– У тебя хотя бы родственники есть какие-то?

Она не ответила.

На следующий день Власов рассказал всё охранникам. Ребята были рады за него.

– Ты главное трахни её за всех нас, – говорил Ибрагим.

Аня же активно боролась с ломкой. Было видно, что для неё это не в первый раз.

– Миша, а можно ещё на денёк у тебя остаться? – спросила она, отвлекшись от опустошения желудка в ведро.

– Можно.

Денёк перерос в недельку, а неделька в две. Всё это время Власов наделся на то, что вот-вот и настанет долгожданный момент их близости, но он всё не наставал. Постепенно Власов совсем отчаялся, особенно вспоминая её Славика и его исключительную внешность. Внешность же Власова была совсем обычной. Аня спала на диване, рядом с ним стояло её красное ведро. Она почти ничего не ела и сменила спортивный костюм на старую одежду Власова. Вся её жизнедеятельность проходила между диваном и туалетом с ванной. Под конец второй недели она сильно ослабла, но потом вроде бы начала возвращаться к жизни. Как-то в один из вечеров пятницы Власов пил за столиком на кухне. К нему подсела Аня. На ней была его рубашка и его семейные трусы.

– Бухаешь? – Власов уже привык к наглому тону Ани.

– Что-то вот ты хоть провалялась неделю на диване, но еще больше отощала.

– Ниче, – она улыбнулась. – Когда я в первый раз слезала, меня бабка на месяц заперла в комнате на замок. А она жила в поселке городского типа в доме. Так что ори не ори, всё равно тебя никто не услышит.

– Пить будешь? – перебил её Власов

– Я не пью.

– А че это у тебя за бутылки были в квартире?

– Осталось от вписки.

– Значит, только колешься?

Наглость покинула ее, и она снова приняла тот виноватый вид, который делал Аню просто ангельски прекрасной в глазах Власова.

– Тогда … в тот день у нас кумары пошли, а друга нашего, который нам всё доставал посадили недавно. И нам другой знакомый достал две дозы и Слава. Мы ещё не знали, что какой был, … я укололась, … мне вроде нормально стало. А его так ломало ну и он больше чем нужно, … а потом ну … всё.

Она закрыла лицо руками и заплакала.

– Сука, какой же он был красивый! Бля, … какой он был красивый! Слава, Слава. Ааа! Сука!

Власов налил ей стакан водки.

– Попей. Легче станет.

Она посмотрела на него. Её лицо было залито слезами.

– Нет! Не буду! Не буду я! – она продолжила реветь.

Власов выпил за неё. Потом пошел смотреть телевизор. Аня плакала в одиночестве. Михаил щелкал каналы в поисках старичка с лекциями, но так и не смог его найти и в итоге довольствовался просмотром очередной передачи о политике.

“Демократы и так называемые “патриоты” люди очень разные, но в одном они, безусловно, похожи. Вся их промышленная политика зиждиться на изнасиловании, построенной на костях лагерных зеков советской инфраструктуры. Конечно, добывающая промышленность развивается у нас семимильными шагами. Ведь основная философия власти сродни бандитской среде, из которой она произрастает – “украсть и продать на Запад”. В конечном итоге под пафосные заявления об “энергетической супердержаве” Россия стала сырьевым придатком Запада. Более того. Сегодня атомизируется и впоследствии разрушается само российское общество. Можно критиковать советскую власть за многое, но тогда у народа было какое-то общее дело. Были какие-то цели. А сейчас мы как крепостные крестьяне живём. Непонятно с какой целью рождаемся. Понимаете? Нету цели. Нету. Люди не планируют, боятся будущего. Живут сиюминутными интересами от зарплаты до зарплаты. Это всё симптомы вырождения….”

Ночью пока Власов спал, Аня легла рядом с ним и обняла.

– Вот скажи мне, Миша, у тебя есть мечта? – тихо сказала она.

– Что … мечта? Я, – Власов зевнул, – Хочу, чтобы коммунизм был на всей земле.

Вдруг её просто отшвырнуло от Власова.

– Ты чё из этих? – с удивлением спросила она.

– Из каких этих?

– На митинги ещё со старпёрами ходишь?

Власов рассмеялся.