Макс Шервич: Великий учитель

Однако меня это не огорчает. Даже, напротив, радует. Я не люблю толпы, и сейчас радуюсь тому, что могу познать божественные истины в одиночестве, ни на кого не отвлекаясь.

Служитель культа смотрит сквозь меня куда-то вдаль. Проповедует. Я пытаюсь вслушаться в его слова. Но внезапная тревожная мысль посещает меня. «А ведь сюда сейчас набегут люди! Они будут расталкивать друг друга, тесниться, пихаться локтями! Они будут отталкивать меня к выходу!»

«Нет», – говорю себе, – «Пока я один – нужно занять место получше»

И подвигаюсь поближе к архиерею.

Слова его проповеди все громче. Вот-вот я их пойму. Но – нет!

«Разве пять метров – это близко?» – спрашиваю я себя, – «Это далеко! И ведь сколько людей сумеют протиснуться между мною и проповедником, чтобы услышать его слова! А я буду оттиснут! Хотя и пришел раньше всех!»

И я продвигаюсь еще ближе. Вот уже вижу, как блестит митра на голове проповедника, и пытаюсь вглядеться в его убор. Вот уже начинаю различать узоры, рисующие жития святых, как вдруг!

«Чьи это голоса сзади? Что за шум?» – спрашиваю я себя и оглядываюсь…

…Но за спиной пусто и тихо.

Я оборачиваюсь обратно. Узоры поблекли, а слова утихли. Я подхожу вплотную к архиерею. Он смотрит сквозь меня.

«И зацветет миндаль, и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс»

И тут происходит ПРЕДЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД!

Куда делся архиерей?! Я не толкал его, не теснил, не пихал локтями. Но его нет рядом со мной! Его нет вообще нигде в обозримом пространстве…

А на его месте стою я. И продолжаю – слово в слово – его проповедь.

«Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разбился кувшин у источника…»

Тихо и солнечно. В церкви пусто. Пока. Но дверь приоткрывается. Кто-то заходит внутрь…

«И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу»…

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Петров Петр Петрович – называтель.

Пушкин Александр Сергеевич – писатель.

Гоголь Николай Васильевич – писатель.

Чехов Антон Павлович – писатель.

Занавес поднимается. Называтель сидит за столом.

Называтель . Следующий!

Заходит Пушкин.

Называтель(вскакивает с места, изумленно). Ба! Санек!

Пушкин довольно улыбается.

Называтель(восторженно глядит на писателя, отодвигает для него стул) . Присаживайся, Санек!

Пушкин присаживается.

Называтель. Ну, что нового?!

Пушкин. Да вот, повесть написал… А назвать никак не могу…

Называтель . Ну, что ж ты так… Чем могу – помогу. А про что повесть-то?

Пушкин. Про пугачевский бунт.

Называтель . И что? Сильный бунт был?

Пушкин. Да уж немало народу полегло…

Называтель. Это хорошо…

Пушкин. Да уж чего хорошего…

Называтель. Я в смысле – это интересно. Читабельно. Ну, а главные герои – кто?

Пушкин. Один дворянин, и барышня – любовь его…

Называтель. Любовь – это хорошо.

Пушкин. Конечно, хорошо…

Называтель. Я в смысле – читабельно… И что дальше?

Пушкин . Его – дворянина – облыжно обвинили в сговоре с врагом. А Маша – невеста – приехала его вызволять, в столицу…

Называтель. Типа пацана подставили, а она его отмазывать в Москву приехала?

Пушкин. Что?

Называтель . Да это я так… В столицу приехала, да? А работы нет, да? А кушать хочется, да? … Старая история. А она откуда? С Украины что ли?

Пушкин. Почему с Украины?

Называтель. Да это я так… А родители дома без денег, да? А она им деньги шлет? Родители-то кто?

Пушкин. Отец – военный, капитан…

Называтель. Да, военные сейчас – это… Это сложно сейчас у военных…

Пушкин. Вобщем, она – капитанская дочка…

Называтель. О! Так и назови!

Пушкин. Правда?

Называтель. Конечно! А чего тебе?

Пушкин(доставая портмоне). Ну, спасибо. Выручил так выручил…

Называтель. Ты чего это, чего?

Пушкин. Как? Гонорар…

Называтель. Брось! Сам назвал, сам!

Пушкин(убирая портмоне). Ну… спасибо.

Называтель . Хорош… А давай махнем часов в восемь в «Палкин»? Бургундского выпьем, в сауну сходим, к девочкам… Что?! Ну, извини, извини.