Александр Плоткин - Рассказы

Виктор катался и переворачивался на своем топчане, до боли стараясь подавить в горле слезы, но наконец не выдержал и громко заплакал. Он плакал и боялся, что кто-нибудь услышит его плач и придет его успокаивать. Но все было тихо. Чувствовалось большое открытое пространство. Темное небо, кусты и деревья образовывали единый живой ансамбль, объединяемый теплым тихим воздухом. Виктор решил сходить искупаться к морю. Он встал, спустился с террасы и пошел к выходу из сада, стараясь идти так, чтобы его тень попадала не на освещенные яркой луной места, а на темные кусты и их тени. Виктор делал это не потому, что боялся, как бы его не заметили, а потому, что хотел слиться с происходившим вокруг действием ночи и не хотел нарушать его. Он старался дышать в такт медленному движению воздуха. Дойдя до калитки, Виктор решил, что дальше идти не стоит. Ему не захотелось выходить из сада в отрезок степи между поселком и пляжем, где не было деревьев и кустов. Он постоял между деревьями, вернулся на террасу и лег.

Через некоторое время пришел отец. Он был пьян, но хорошо владел собой. Двигаясь бесшумно, округлыми, плавными движениями, он стал разбирать постель, готовясь ко сну. Их топчаны стояли вплотную. Красивое лицо отца было близко наклонено к Виктору. По лицу Виктор видел, что отец вполне доволен и какие-то намерения реализовались.

Виктор лежал с открытыми глазами, но отец не замечал, что он не спит.

– Папа, – сказал мальчик с нежностью.

Отец вздрогнул, опустил руки и посмотрел на него.

– Папочка, милый!

Завуч вошел, хлопнули крышки парт, и все встали. Не останавливаясь в дверях, завуч прошел в середину комнаты и встал у доски.

Свет на всем этаже перегорел сегодня уже во второй раз. Он знал, что сейчас следовало делать и чего он должен от них добиться. Завуч был маленького роста и носил коричневый двубортный пиджак и синие офицерские брюки, заправленные в сапоги.

– Кто сделал короткое замыкание? – Спросил завуч. – Я найду того, кто мешает нам всем заниматься. Кто это сделал?

Ему никто не ответил.

– Хорошо. Буду спрашивать каждого индивидуально.

Завуч подходил к мальчику или девочке и спрашивал, кто это сделал. Одних он спрашивал так, как будто давал понять, что доверяет им и они должны оправдать его доверие, а других так, как будто сомневался в них, но давал им шанс исправиться. Услышал ответ, он иногда сразу переходил к следующему, а иногда подолгу смотрел отвечавшему в глаза. Те, к кому он подходил, вставали, но, получив ответ, завуч не говорил «садитесь», и они оставались стоять. Стоя нельзя было оборачиваться, и каждый, кто уже ответил «не знаю», стоял и слушал, что скажут те, кто был у него за спиной.

«До меня кто-нибудь скажет», – подумал Ригин.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь сказал, но и не хотел, чтобы завуч спрашивал его. Чувство собственной беспомощности доводило его до ненависти. Он хотел разрушить школу или сделать так, чтобы завуч стоял перед всеми на коленях и просил прощения. «Гадство, – подумал он. – Он заставит меня давать «честное слово». Они всегда заставляют меня давать «честное слово». Откуда они знают, кого заставлять давать «честное слово», а кого – нет. Я приду после уроков с собакой и спущу ее на него. Он будет бежать по улице и орать». У Ригина не было собаки.

Завуч прошел две парты. Он приближался к концу ряда. В первом классе их рассадили по алфавиту. С тех пор кое-кто пересел, но в целом порядок сохранился. Ригин потер пальцем черную крышку парты. За потным пальцем оставался туманный след. Ригина начало подташнивать. Ему вспомнилось, как по улице, где он жил с родителями, бежал вор. Он бежал большими прыжками, держа в руке украденный шарф. У него были светлые волосы и очень широко расставленные светлые глаза. За ним бежал хозяин шарфа. Казалось, что он бежит гораздо быстрее вора, но расстояние между ними все время увеличивалось. Ригин вспомнил, что у него тогда впервые возникло чувство, как будто он видит все со стороны: самого себя, беспомощно прижавшегося к ограде сквера, и пробегающих мимо него вора и хозяина шарфа.

Потом он вспомнил, как однажды ходил ловить на пирс бычков. Погода в этот день была плохая, но Ригину мама заранее уже разрешила пойти ловить рыбу, и он все-таки пошел, чтобы зря не пропадало разрешение. Ригин прошел приморский парк и спустился к пирсу. Здесь он увидел, что ловить было нельзя: волны перехлестывали через пирс. Ригин повернулся и хотел уйти, но увидел, что за спиной у него стоит взрослый.