Александр Скидан: Расторжение

разъятых игр танцор ли асмодей
как бы резвяся и стеная
хромой стопою – в нотный стан
в листы разметанного рая

сухую беглость кто предал перстам
кишенье книжное страницы
вкушай же агнца плоть как нижнего белья
пустопорожний храм
как обращенье плащаницы
иль перечти Женитьбу Фигаро
он весел. вдруг… иль что-нибудь такое
пусть счастье катится как обруч обрусев
и не кончается качаясь

за огненной рекой тучнеющий исав
кичась виденьем гробовым, мотивчик
он все твердит его когда он сам – напев
нет оборотень нет иаков

разъятых игр танцор ли асмодей
а в остальном прекрасная маркиза
все глуше музыка таинственных скорбей
исподних клавиш преисподню —

се дар изоры – запрокинься, пей!
лицо моцарта испитое
навзничь
и в ночь идет и плачет уходя

«и не кончается»

и он мне грудь рассек мечом
от уха и до уха
чтоб я как навуходоносор вкусным лечем
возлег на пиршественный стол
божественного донор духа

нет он мне грудь не рассекал мечом
от уха и до уха
чтоб я как навуходоносор вкусным
вознесся
облачком божественного вздоха

«что в вымени тебе моем?
ты сам – священная корова
пускающая кровь времен
на голове твоей корона
терцин терновых головня
на кой доить тебе меня»

да донор я и я песчинка
а он ума палата номер шесть
он будет есть меня на дармовщинку
как донора рот в рот дышать

восстань шептать и виждь и внемли…
нет просто – встань девочка
встань и иди

на стогнах угольных впотьмах
петитом стакнутых палаццо
весь САНКТ – как бы ладони взмах
чьим пальцам ямбом каменеть
и лимбом снисходить и грезить
с подругой мнимой Мнемозиной
царапаться влюбленно в смерть

как челобитчик перед ней Невой – как подданный он падал
на пепелище кек-уок
(растрачен в свитке рукопашном
наскальный петербург теней)
теперь пляши
огнеупорных башен
элегик, мать твою, и трагик
в падучей бьющийся Орфей!

аттическую соль лакал
се – остров Патмос не Пальмира
наволгший беломорканал коньячный пира пунш и пыл
в метро конечном скрежет пыли
и закадычный тот глоток…
…на сонмы струнных раскроили

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

и цепенеет идол бург
держава сывороткой хлещет
сам скипетр-Петр – как кровосток
на капище помпейских литер
ладонью
ущемляет плац
подруга очи разверзает:
Чьим пальцам ямбом каменеть
и в нимбе зыбком ужаснувшись грезить

куда еще всего себя ты вложишь
всё в щелк да в щелк
машинописных альвеол и клавиш
смесительный снует уток

в тираж выходит сукровица
и вывихнутая стопа
как машенька к подножью жмется
александрийского столпа

ужель шелковицы ей поминальной мало
печатных плит воздушных сот
не сеют и не жнут ямбический обмылок
но извергаются с высот

в сетях и нетях психотропных
задушенные имена психей
и чем стропила выше – струпья
столбов содома солоней

се, плотник мой, слюды и дыма
вальс с поджелудочной слезой
…что рушишься бесплотной тенью
предстательною железой

се – завтрак на траве он голый
он в складчину раздет
за обе щеки ветреную голень
уписывает менуэт

в воображении и только
как посох тросточка цветет
лицо присыпанное тальком
вакханки бородатый рот

и в хороводе мусикийском
приняв на посошок
так и стираешься с возлюбленной
актриской
в астральный порошок

и – кончено погасшим стэком
в партере уголь ворошить
а мондриану двух веков на стыке
парадный саван шить

здесь ноготок его прошелся в лайке
а все же есть
раз выстроилась по линейке
свалявшаяся мира шерсть