Андрей Томилов - Охота как образ жизни. Сборник рассказов

Но вот горы кончились, скалистые берега исчезли, да и сама река будто исчезла, остался лишь не очень широкий ручей, местами даже плохо угадываемый под толщей снега. Пойма этого ручья сделалась широкой и очень пологой, лишь далеко по сторонам стоял лес, обрамляющий такие же пологие сопки. Между этими сопками можно было угадать контуры ручейков, которые видимо, впадают в тот, основной, все еще имеющий название Окунайка.

Вдруг в боковом ручье, на границе леса и чистоты, мелькнуло зимовье. Вернее это было не зимовье, а так, пародия – углубление в глинистом берегу и два венца из неошкуренных бревен, потолок из жердей, он же исполнял роль крыши. Печурка размером с валенок, в которые был обут один из ментов.

Но все это группа увидела уже потом, когда вертолет, благополучно высадивший их метрах в трехстах от жилухи, уже скрылся обратным курсом за хребтом, смутно угадываемым где-то далеко и нереально низко.

Пока охотовед с милицией разбирались где чьи лыжи, Петрович уже успел добраться до зимовья и даже подтопил печурку. Зимовейка, а скорее просто ночуйка, была так мала, что вдвоем там просто не развернешься, она рассчитана на одного.

Закипел чайник и, вскоре, выяснилось, что сержанты – один просто сержант, а другой старший – даже не взяли с собой кружек, не говоря уже о котелке или какой-то другой посуде. В зимовейке набор был тоже весьма скромный: одна кружка, одна чашка и одна ложка, а также котелок и чайник. В чурке торчал топор с треснувшим топорищем, возле двери из снега выглядывала пила с одной ручкой.

От зимовья в сторону поймы уходила хорошо укатанная лыжня, но здесь же, сразу на чистоте она исчезала, слизанная постоянным хиусом, который дул не останавливаясь видимо всю зиму, менял лишь направление и иногда силу. Ветерок этот переносил с собой мириады мельчайших, как песок, снежинок, они и уничтожали лыжню – либо засыпали ее, сравнивая с поверхностью, либо стачивали. Ходить по такой скрытой лыжне, если не знаешь ее точное направление, очень трудно, ноги постоянно теряют опору и проваливаются в рыхлый, пухлявый снег.

Петрович осмотрелся, оценил обстановку и, обращаясь к милиционерам, как можно мягче заметил:

– Что ж вы, сучьи дети, ни жратвы с собой не взяли, ни даже посуды?! Таежники засраные.

Сержанты, почувствовав твердость в голосе говорившего, смахнули улыбки и приосанились:

– Нам же сказали, что в зимовье жить будем, там и посуда есть, и жратвы море, особенно полно мяса…

С последними словами они, как бы в подтверждение, в поддержку, кинули глазами по сторонам, по пустым полочкам и, не обнаружив ничего съестного, а особенно мяса, уже более потухшим голосом сообщили, что они взяли с собой две булки хлеба и картошки. Правда картошка как будто уже замерзла, еще в аэропорту.

Они смолкли и стояли потупившись. Петрович снова обвел их глазами, будто видел впервые, и, уперевшись взглядом в растоптанные валенки одного из них, отвернулся и зло сплюнул:

– Тьфу ты, мать вашу!

Охотовед, забившись в угол, швыркал горячим чаем и молча наблюдал за происходящим. Потом хмыкнул и вмешался:

– Да ладно тебе, Петрович, успокойся ты, главное, что бракоша где-то здесь, надо разработать план его захвата.

– Какого захвата, его еще найти надо, он здесь уже неделю не появлялся и неизвестно когда появится.

– С чего ты взял, что неделю?

– Сам посмотри, какой куржак на потолке…

– И что ты предлагаешь? – несколько растерянно спросил охотовед.

– Предлагаю идти до базового зимовья. Я вообще не понял, почему мы здесь высадились, – хотели же найти геологическую базу. Кузнечик надул губы и замолчал,

– Ночевать здесь мы можем только стоя, – продолжал Петрович, – поэтому срочно, пока есть время, нужно отправляться дальше.

– А это далеко? – чуть не в голос спросили сержанты. – А то мы на лыжах-то не шибко…

– Я заметил, что вы не "шибко" и не только на лыжах, – буркнул егерь.

Охотовед, кажется, принял решение и более твердым голосом заявил

– Идти, значит идти, собираемся.

Быстро скидали остатки трапезы по рюкзакам и стали разбираться с лыжами, вылавливая из общей кучи более понравившиеся. Только Петрович, не принимал в этом участия, его, подшитые камасом, легкие и очень удобные лыжи, стояли отдельно, особняком, и будто сами кидались хозяину под ноги.

– Вам бы тараканов на теплой печи ловить, а не браконьеров, – ворчал Петрович, ожидая, когда бригада напялит лыжи и пристроит два рюкзака на три спины.