Алексей Жак - Изгнанник. Часть 2. Излом

– Нет, мне не больно, – успокаивал себя Сергей и, казалось ему, тем самым злил незримых врагов, – не надейтесь меня уронить. Я не поддамся, – говорил он, безуспешно пытаясь защититься от наносимых по нему и практически не угадываемых (это при его мгновенной реакции и филигранной, отточенной годами тренировок, защите) хуков и апперкотов.

– Надо же, – подмечал он, – ни одного прямого. Одни обманные приемчики.

Злился почему-то он сам. А противник оставался таким же хладнокровным и отстраненным, как прежде, будто ему все нипочем и он был высечен из камня, не страшился пропущенных, нокаутирующих ответных ударов.

– Что же ты не падаешь? – удивлялся и возмущался Сергей; он негодовал. – Что за хитрую и нечестную игру ты со мной затеял? – спрашивал он в который раз, надеясь получить все-таки ответ в словесной, или пусть иной форме, но обязательно годной для распознавания, для расшифровки сути донесения. – Я, вот, пойму тебя, и, наконец, обыграю. Все равно победа будет за мной. А как иначе?

«Но в ответ – тишина, как поется в песне», острил он наедине с собой. Сказать кому-либо, что он ведет незримый бой с призраком, а скорее всего – с самим собой, все равно, что объявить себя всенародно психом и выставить на посмешище.

– А и ладно, а и пусть, – в очередной раз махал он рукой. – Сойдет итак. Шишек и синяков я не боюсь. Ну, полупит меня жизнь, помучает, не убьет же, в самом деле. Как говорит мать, не лишат же меня жизни, не выгонят за прогулы.

Сергей уже не думал появляться в старом районе, погружаясь только памятью в дорогие сердцу городские асфальтированные пейзажи, когда жизнь сама расставила все точки и другие знаки препинания в его повести.

– Сережа, можешь ты мне помочь? – как-то спросила Валентина Сергеевна.

– Чем? – заинтересовался Сергей. – Первый раз слышу, что тебе требуется моя помощь. Чем же я смогу тебе помочь? Полы помыть? Посуду? Может в магазин сходить?

– Не остри, пожалуйста.

– Молчу. Говори ты.

Валентина Сергеевна переминалась с ноги на ногу, не зная как начать.

– Не тяни, говори, – поддержал ее Сергей.

– Видишь ли, в чем дело… – начала издалека мать, – у нас на фабрике разрешают сверхурочно в вечерние часы подрабатывать в цеху.

– Вот как, – не удивился Сергей, он вдруг уловил, откуда дует ветер. – Ну и… – приглашал он продолжать, наперед зная, чем дело закончится.

– Ты же сам хотел, – разгорячилась Валентина Сергеевна. – Ты сам. Спрашивал?

– Да, правда.

– Вот, теперь я тебе отвечаю.

– Что отвечаешь? – как будто издевался над матерью Сергей.

– Иногда ты бываешь невыносим, – чуть не заплакала мать. – Не доводи меня. Сам все прекрасно понимаешь. Прикидываешься дурачком. Это некрасиво, между прочим. Тебя не красит.

– Ладно, мама, – сжалился Сергей. – Я все понял. Конечно, я хотел заработать. И не откажусь от любой работы. Что там нужно делать… у тебя… в цеху?

– Тебе уже пятнадцать. С этого возраста и начальник цеха и директор разрешили допуск несовершеннолетних к производству.

– Я за них рад.

– А за себя?

– За себя особенно. Сколько сулят?

– Сколько заработаешь – все твои.

– О, я много могу унести.

– Сначала заработай. Работа не из легких: марлевые рулоны разрезать на станке на короткие отрезки. Потом эти бинты в стандартные пакетики упаковывают. Для аптек.

– Очень просто, проще не бывает. Занятие для тупоголовых, а я сообразительный: на лету всё хватаю, – невозмутимо ответил Сергей. – Я справлюсь. Можешь не сомневаться.

– Только смотри, – предупредила мама, – будь там осторожнее, на станке ножи острые. Нужно быть внимательным, чтобы травму не получить.

– А как же твоя философия насчет травматичности такого вида спорта, как бокс?

– То, что я тебе предлагаю, далеко не спорт и не бокс. К тому же ты ведь сам не пожелал избрать для себя более благородное занятие?

– Да-а, благороднее, чем это, ты выбрать не смогла, – с сарказмом подметил Сергей.

– Отца благодари. Не меня, – рассердилась мать. – Я все, что могу, делаю.

– Ладно, мама. Я не отказываюсь. Если честно, я рад. Когда приступать?

– Хоть завтра. Там ждут.

– Ну вот, хоть кому-то я оказался нужен.

На другой день он вновь окунулся в переулки, окружавшие бульвар, пока шел к воротам химико-фармацевтического завода, где трудилась в должности помощницы секретаря генерального директора его мать. Существовала такая штатная единица в ту пору, созданная и юридически закрепленная в делопроизводительных бумагах отдела кадров в больше мере по инициативе секретарши-еврейки, любовницы директора, приближенной к телу босса, чем на основании учредительных актов и распоряжений руководящих городом органов власти. Неизвестно какими путями (пути господни неисповедимы) судьба свела их вместе и подружила с матерью. Но управленец большим хозяйством мягко говоря прислушивался к мнению этой экзальтированной и своевольной дамы, имеющей свои, особые, предпочтения к обстановке кабинета и приемной, а также щепетильной в выборе сотрудников ближнего окружения и подручных подруг.