Аркадий Застырец - Онейрокритикон

Я тобой одной пропитан,
Как мочалка – белой пеной
В сонный, ленный, златостенный
Деревенский банный день.
Накрахмалены и сбиты,
Пахнут жареной картошкой
На сухих дровах дорожки
Полотенец и простынь.

А пока бегу к колодцу,
Утро ночью обернётся.
Ночь возьмёт в кулак и спрячет:
Нету, нету – не иначе,
Спрячет баньку, спрячет дом.
Чуть весёлые от водки,
Глянем в избу к доброй тётке,
Дунем в окна огоньком.
Посидим, пригубим бражку,
Да грибочек-замарашку —
С вилки в зубы. Дай вам Бог!
Слышу «кушайте» и вздох.

Дверь всплакнёт – тепло повалит.
Выйду, мусля сигарету,
Отпущу гулять по ветру
Хмеля банного пожар.
Чёрт храпит на сеновале,
А быку щекочут ноздри
Звёзд развесистые грозди,
И в хлеву холодный пар.

Я тобой одной пропитан,
Словно леса рваный ритм —
Белым светом и землёй,
Словно ночи – зрячей тьмой

Чёрные слепые коридоры
Тянутся к раскрытому окну.
Отогну малиновые шторы
И на скрип решительно шагну.

Покаянной памяти примета,
Времени разодранного яд —
В голубых от времени портретах
Стены обречённые стоят.

На комоде, полон слёз и звона,
В колотые вставлен зеркала
Трёхдюймовый бюст Наполеона
Тёмно-бирюзового стекла.

В старый дом – любовная привычка —
Постучать, услышать гром ключа…
А в руках – пасхальное яичко
Да шафранный ломоть кулича.

Ты шла по морю, мелью. Сна медуза
Сквозь грохот порта, уханье снастей
Плыла к тебе. Из всех моих страстей —
Ты страсть, из всех обуз – обуза,
Горячечная муть существованья!
Зуб на зуб у меня не попадал,
Когда в ответ на птицыны страданья
Кудрявый мальчик в тяжкий клюв совал
Свой пляжный коржик. Птица умирала,
Крылом укрыв коричневую кровь…
Так было обозначено начало
И двух морей набухшая любовь.

Мы ждали ёлки, Рождества,
Братаний, вольных хороводов,
И с фейерверком торжества,
И с доброй вестью скороходов.

Мы ждали ласковых гостей —
Сотрудников судьбы счастливой,
И в водах тёмного залива
Парада белых кораблей.

И на сияющем пороге
Мы ждали от южан подмоги
И скатертью накрыли стол.

Мы ждали чуда неземного,
Мы ждали князя Трубецкого,
Но князь на площадь не пришел.

Мне кажется, что быть не может, нет
От кисти следа тоньше и точнее.
Здесь тишину взрывает красный цвет
И от восторга руки коченеют.

Печалясь о таком, не говорят.
Здесь нет людей – они столпились рядом,
И каждый, поглядев, отводит взгляд:
Проём окна открыт смущённым взглядам.

Дорога вьётся, дерево растёт,
Белёсый горизонта разворот
Внушает, что конец пути не близко…

И правда – у подножия река,
Скалы вершина дивно высока,
Но в то же время вот она, так низко.

В жемчужине ожившей нет изьяна!
Досады ради в тяжкую парчу
Её припрятал гений Тициана
И не дал воли чуткому плечу.

Стянул в корсет нетроганные груди,
Лицо обставил гирьками серёг,
И сделав вид, что взоры остерёг,
Закрыл пути рассудку и остуде.

Гляди в глаза, святая простота!
В её глазах трепещет нагота
И любопытство прячется девичье.

Здесь жизни завязь держит на весу
Ребёнок, заблудившийся в лесу,
Здесь искушенья тёмное величье.

Я это утро вижу как живое,
Но ничего поделать не могу:
Я – дерево, сухое и кривое,
У озера на мягком берегу,

Где бабочки запутались с цветами,
Местами Бог, местами молоко,
И небо – отзываясь голосами —
На кончиках, воздетых высоко.

Соперник мой, отростки простирая,
Молчит и зреет, силой налитой,
Он встретит грудью полдень золотой
И тенью скроет изгнанных из рая…