Вадим Юрятин: Дональды

– Компостером.

– Чем?

– Это такая железяка квадратная, которая раньше в билетах дырки делала. А билет – это такая маленькая бумажка, которую давали, чтобы в автобусе проехать. А автобус – это такая машина, где много-много дяденек и тетенек едут на работу.

Игнат какое-то время переваривал ответ Папы, содержавший море неизвестной информации. Папа наивно надеялся, что ребенок засыпает.

– Папа, а кто сильнее: кактус или шило?

– Игнат, спи.

– А ты бы кем хотел стать: человеком-кактусом или человеком-шилом?

– Я бы хотел быть человеком-компостером.

Папа уже почти пятнадцать минут лежал в обнимку с сыном, боясь пошевелиться. Предыдущие две попытки выбраться из полусонных объятий отпрыска привели лишь к тому, что Игнат прижимался к отцу еще сильнее, поэтому отец твердо решил дождаться того момента, когда сын ТОЧНО уснет. Снова задумался о кактусе. Своим обликом он напоминал Папе Дом-книжку на Новом Арбате. Раньше, в Папином детстве, там располагался Совет экономической взаимопомощи, потом – мэрия, а сейчас… вроде бы что-то правительственное, но что точно, Папа не знал.

С приходом ночи наступало время кактусов. Об этом мало кто знает, но кактусы вида Арагвиус Верициталис в темное время суток умеют вселяться как в живые организмы, например в людей или кошек, так и в различные предметы. Кактус из детского сада отделил свою духовную сущность от вещественной оболочки и полетел по следу Игната. Кактус из спальни Папы с Мамой решил на время вселиться в Дом-книжку с Нового Арбата.

Дом-книжка осознал себя кактусом довольно быстро, внешне это проявлялось в том, что Дом, во-первых, позеленел, а во-вторых, сверху на нем стремительно стал расти гигантский нарост из красных рекламных огней, где розовощекий Санта-Клаус в красной шубе погонял упряжку, груженную кока-колой. Приняв новую личину, Дом-кактус оглянулся вокруг. Под «ногами» у него ничего особенно примечательного в этот поздний час не было: автомобили, светофоры, мост. Переместив фокус на предметы, стоявшие чуть дальше, Дом-кактус насторожился: прямо напротив него сиял белыми огнями Дом Правительства.

Детсадовский кактус, ловко уменьшившись до размера комара, тем временем безошибочно вычислил Игнатову квартиру, к которой его вели свежие следы на только что выпавшем снегу, и, влетев на полной скорости в замочную скважину, со всего маха вонзился в голову спящего ребенка. Игнат-кактус стал преображаться: волосы мгновенно встали дыбом и превратились в колючки, руки сначала позеленели, а потом отпали, на теле появились длинные шипы. Игнат-кактус обрадовался своему чудесному превращению и пытался понять, какими же суперспособностями он теперь обладает, а также с каким же злодеем ему предстоит сразиться. Злодей, кстати, не заставил себя долго ждать: на пороге Игнатовой комнаты появилось Шило. Игнат-кактус раньше не встречал живого Шила, поэтому существо это скорее напоминало все-таки отвертку, из ручки которой, помимо собственно отверточного наконечника, торчала еще одна «острая такая штука», направленная чуть в сторону и похожая больше на нож, чем на шило. Но Игнат-кактус не сомневался: перед ним Шило-злодей.

Определив местоположение противника, Дом-кактус потихоньку, чтобы не разбудить спящий в нем персонал, но уверенно, чтобы сразу обозначить, кто тут главный, вытащил правую ногу-стилобатину из грунта и, убедившись, что никто вроде бы ничего не заметил, шагнул по направлению к набережной. Дом Правительства слегка встревожился, но поначалу вида не подал, продолжая смотреть прямо перед собой белыми огнями фонарей. В минуту опасности, когда Дом-кактус подошел совсем уже близко, на расстояние двух десятков этажей, Дом Правительства «ожил», надстроенная параллелепипедно-овальная часть его отползла вверх, левитируя в воздухе и обнажив огромные круглые выдолбы, угрожающе торчащие из основания: Дому-кактусу предстояло сразиться с Домом-компостером.

Человек-шило боролся с человеком-кактусом, швыряя в того острые шипы, которые летели со скоростью пули, а попав в тело врага, начинали облеплять его, разрастаясь и превращаясь в белые бумажные шарики. Шило вертелось, как уж, пытаясь острым своим выступом отодрать прикрепляющиеся наросты.

Доминантой на территории набережной мог быть лишь один. Беда в том, что никто не хотел уступать, поэтому они бились с отчаянной храбростью диких котов. Стекло и бетон летали над городом, падая в Москву-реку и на проезжающие автомобили. Несчастные охранники, которым не повезло со сменой, изо всех сил держались за свои столы, чтобы не вылететь в окна. Дом-кактус старался, максимально нагнувшись, боднуть Дом-компостер в «живот» своей красной неоновой шишечкой, что сделать было невероятно сложно: с одной стороны, Дому-кактусу надо было удерживать равновесие, чтобы не шлепнуться плашмя на набережную, с другой – Дом-компостер, предчувствуя удар соперника, почти всегда вовремя подбрасывал свою верхнюю часть, уходя от удара и на возвратном движении еще и успевая долбануть того по «шанкру» своими гигантскими компостерными точками.