Роман Госин - Дети. Каренина Анна

Возникает вопрос – кем может вырасти лишённая в младенчестве материнской любви дочь Анны Карениной и Вронского?

Роман Госин избегает прямого ответа на этот вопрос, но явно противопоставляет её образ материнскому. При этом следует тому же толстовскому приёму. Он пишет, как и Толстой, о вязании. Подобно тому, как крючком создаются плетённые узоры, так и судьба плетёт нить жизни персонажей книги.

События, составляющие сюжеты книги, соотносятся между собой по-разному. В них несколько параллельных линий. Каждая из них разворачивается в своём временном ряду. Они сплетены с судьбой разных лиц, в том числе реальных исторических, и соприкасаются лишь эпизодически и внешне, но связаны автором с романом Толстого. Сюжетное время по-разному сориентировано относительно фабульного времени. В нём есть хронологические несовместимости, временные сдвиги в повествовании. Но первооснова книги, роман Льва Толстого «Анна Каренина», даёт право автору на повторение им подобного литературного приёма. Его трудно не заметить, точно так же, как авторские метафоры с вязанием и вводом в повествование новых действующих лиц. Среди них особо выделен второй муж дочери Карениной Анны и Вронского, Якоб Беккер. Он лишь к концу книги занимает место главного героя наряду со стареющим графом Алексеем Кирилловичем Вронским – главным героем первой книги «Пролог».

Образ Беккера многослоен и метафоричен. В нём отражаются временные сдвиги и технический прогресс на рубеже двух веков – XIX-го и ХХ-го, а также осуществляется соединение двух книг в единое целое и передача эстафеты поколений российского дворянства иному сословию, но без революционного взрыва. В этом проявился не стандартно-шаблонный, а индивидуальный, интересный литературный приём начинающего писателя, подготавливающего читателей к будущим двум книгам своего литературного эксперимента.

Анна Столярова

Прошло четыре года, как графиня Лидия Ивановна вместе с Аней с её гувернанткой Франсуазой переехала из Москвы в Петербург и поселилась в доме Алексея Александровича Каренина. В петербургском доме графини теперь жила её племянница Наденька. Она часто приходила в дом Каренина, когда была свободна от своих трудов воспитательницей в Смольном институте благородных девиц. В эти дни все собирались за большим столом как одна семья.

Алексей Александрович, приверженец строгости в воспитании, был доволен выбором гувернантки и тем, как всё обустроилось в его доме. Он с благодарностью смотрел на Лидию Ивановну и счастливо улыбался, что в прежние, уже, как казалось, далёкие годы за ним не наблюдалось. Теперь он исключительно держался общества Лидии Ивановны. В ней он нашёл особую дружескую нежность к нему. Благодаря ей он полюбил, как умел, Аню, несмотря на обидный для него указ императора об опекунстве.

Когда Аня ударялась, и у неё случалось «бобо», Каренин мягко тёр ей ушибленное место, дул на него и нежно целовал. Она в ответ обнимала его за шею, целуя в глаза, щекоча детскими губками веки. Она многого ещё не понимала, и оба были счастливы.

Серёжа учился в гимназии, был весёлым, смелым, решительным, с той упругостью движений, уверенностью в своём счастье и в том расположении духа, в каком всё кажется лёгким и возможным. На даче в Петергофе он любил играть в лапту, ездить верхом и ухаживать за лошадьми.

Любимой книгой Серёжи стала «Война и мир» Льва Толстого, а кумиром – князь Андрей Болконский. Иногда он вставал среди ночи, зажигал свечу и читал о том, как у Праценской горы на большом лугу упал князь Болконский с древком знамени в руках, истекая кровью, и мальчик, сам того не осознавая, стонал тихо, жалостно, по-детски. Серёжа Каренин знал этот текст наизусть. Он закрывал книгу, клал её под подушку, тушил свечу и молился. Молился за то, чтобы и он, как князь Андрей Болконский, стал героем войны. Серёжа засыпал и видел во снах себя на войне, видел, как скачет он на коне со знаменем в руках по полю боя. Так кто ж из отроков его возраста не мечтает об этом?

Он рос, наполняя свой детский мир скороспелыми и безудержными фантазиями. Всё замечал, угадывал, прислушивался к речам взрослых и, пользуясь всяким поводом, ускользал в свою волшебную действительность от надзора отца, учителей и графини Лидии Ивановны, не слишком считаясь с ними. Но при этом вёл себя чинно и старательно учился. Его почти никогда не наказывали, разве что оставляли без сладкого за какое-нибудь непослушание.