Александр Шорин - Ось второго порядка

Цитирую: «Я просто хочу любить по-настоящему, хоть немного. Как это чаще всего бывает в рассказах, поэмах – трагично! Но я считаю, что умереть за Любовь прекрасно – ведь она есть, это Божий дар – ты был избран, ты заслужил, ты сумел испытать Любовь, настоящую Любовь – ту на которой держится мир – умереть, но Любить, ведь она этого стоит.

Восприняв это, как «нормально, валяй дальше», я вздыхал и садился писать:

Аристотель

А ведь не случайно слыл снобом и недолюбливал своего учителя, Платона. В историю вошёл как более добросовестный, академичный. Ещё, если бы он донёс до нас вместо добросовестного описания сотни лягушек, столь же добросовестное описание сути одного единственного своего ученика, по имени Александр, то цены ему бы не было…

Опыт. «Долой идеологию Платона, исходим из опыта!». Однако, исходя из него, возвращаемся снова к отвлечённому знанию. Не находить здесь противоречий – в этом весь он, Аристотель. Он доказывает нам, что признание неизменных сверхчувственных сущностей не может объяснить нам причин возникновения, изменения сверхчувственных вещей. Говорить об этом и этими словами – это уже искусство! Он – создатель логики, в которой он стремился не отделить, а соединить форму мышления с бытием, объяснить логические категории в соответствии с объективной реальностью. Логика и есть критерий высшего знания, в том числе философского, даже в первую очередь философского! Истина и ложь различаются именно логическим путём. И это от него, возможно, мы начали делить мир на чёрное и белое, добро и зло, Бога и Дьявола и пр.

И в скорости получал радостное:

Съела АПЕЛЬСИН. Пью минералку. На компьютере 15:46. За окном солнце. Кресло скрипит. На штанах красный ремень. Брат нуждается в реабилитации для восстановления мозгов на место. «Даун Хаус» – фильм Ивана Охлобыстина – отдыхает на компьютерном столе. Надо отдать.

Да здравствует день НЕ КУРЕНЬЯ ТАБАКА. Да продолжится он ещё лет …дцать. четырнаДЦАТЬ, триДЦАТЬ, сорок семьДЦАТЬ…

Так продолжалось довольно долго.

– Она совсем еще ребенок, – говорила ее мама своей подруге, – ей всего семнадцать.

На что та укоризненно качала головой с тяжелыми медными кудряшками (новая мода) и говорила всегда одно и то же:

– Для развития это, конечно, замечательно, но очень уж примитивно. Всем известно, что искусство должно затрагивать все органы чувств, не акцентируясь ни на каком одном. Неужели философия может прокормить?

Между тем Лина, вместо того, чтобы жить у мамы, жила в общаге у подруг, при большом отсутствии денег прибегала обедать (или ужинать) домой и чувствовала себя прекрасно.

Вряд ли придирчивый взгляд выделил бы эту девушку из толпы. Произвести впечатление на собеседника она могла, пожалуй, лишь в личной беседе, благодаря незаурядной своей фантазии и нетрадиционным взглядам на многие вещи. Но не более того.

Однако кое-что особенное, наверное, все же можно было заметить в мелочах. Судьба всегда хранила ее от крупных увечий и серьезных болезней. Науки ей давались необычайно легко. Животные ее любили, а цыганки-гадалки, как самые чувствительные индикаторы душ человеческих, в толпе обходили ее стороной.

В детстве она была очень маленькой, но подвижной и ловкой, потом же заметно отставала в физическом развитии от своих сверстниц, чтобы расцвести только к совершеннолетию.

Все говорило за то, что она влюблена в меня, но я… Я испугался! Поэтому наше первое увлечение друг другом длилось недолго, всего несколько месяцев.

А потом расстались. На три года.

СЛЕПЕЦ. Я три года жил без нее. И три года знал, что она любит меня. Через эти три (!) года я думал, что она девственна, и я буду ее первым мужчиной. Какие шутки может выкидывать СИЛА! Сейчас я думаю, что такой САМОНАДЕЯННЫЙ ПЕТУХ, как я, обязательно должен был ЕЕ ПОТЕРЯТЬ. Но я ВЕРИЛ, что это не так, а ВЕРА – это тоже СИЛА.

И – представьте – я почти не ошибся. Через три года я не стал ЕЕ первым мужчиной, но я стал ЕЕ мужчиной. Но… я подошел к ней так же, как ко всем своим ПРОЧИМ женщинам, уверяя себя, что ОНА – опять одна из многих, что для меня жена, как и раньше, берег и пристань.

Я захлебнулся. Я почувствовал разницу между сексом и любовью. Мой разум сопротивлялся, загоняя в угол любовь, все еще не веря в саму возможность невозможного. Надо признать – он стоял до последнего. Как затор льда в бурной горной реке. А когда затор прорвало…