Руслан Гавальда - Пелевин, или Тайна, которую нельзя раскрывать

18 декабря 2007 года произошла моя первая встреча с Пелевиным. Я это потом все просчитал. Посмотрев дату публикации, высчитав день из них, когда я сидел перед компьютером в полном одиночестве в один из тех многих дней, когда я подумывал, что он все – исчез.

В дальнейшем он тоже ставил под сомнение свою личность. Он не появлялся через программу Skipe, чтобы хоть раз убедить меня в том, что он – это он, откалывал какие-то пелевинские штуки, то был on-line всегда, то надолго, не говоря ни слова, будто я его чем-то обидел, исчезал. Пелевничал, в общем.

Виктор Олегович, как и я, с детства любил быть в центре внимания, поэтому, твердо закрепив в себе навсегда каким-либо образом показываться на людях, ему приходилось выходить в Интернет, и там утешать свое самолюбие. Он жил только виртуально, в этой виртуальности было достаточно слухов, позволявших ласкать своё «я».

Я к Интернету привык тоже. С утра включить компьютер и проверить, как там мои произведения, написал мне кто-нибудь в соцсети или оставил ли для меня какое-нибудь сообщение хоть на одном из трех моих ящиков (я три раза менял псевдоним, которым хотел пользоваться, пока не оставил, наконец, своё настоящее имя, и для каждого из них заимел свой собственный ящик) было важнее, чем сходить в туалет, даже если очень туда хотелось. Нет, дорогие мои, сначала включить компьютер! Я тогда был очень Интернет зависимым человеком, впрочем, как и все подростки. Мой теперешний алкоголизм сейчас только может с ним справиться.

Так вот, встав рано утром и включив нетбук, уже будучи совсем уверенным в том, что удача мне не улыбнется, и литературу надо бросать. Идти искать хоть какую-то работу, и может тогда Ирка ко мне вернется, и моя жизнь наладится, я получил первый отворот, что совершенно забыл заплатить за Интернет, и он у меня уже отключен. Пришлось ставить кофе, и пока, находясь в его ожидании, даже приготовить себе яичницу на завтрак (хотя вставал я, будучи вольным художником тогда около обеда, если далеко не после него).

Потом я пошел платить. Выкинуть сразу все свои рукописи я не решился. Они были мне как дети. И потом, чем бы я заполнил пустоту, свое свободное время, если не написанием книг? Это было моей надеждой применить себя в этом мире. Больше я не был ни на что годен. Мой преподавательский диплом можно было вышвырнуть, ибо время, пока меня перестало тошнить от института и той профессии, которую я в нем когда-то с жаром получал, оказалось более, к сожалению, чем достаточно, чтобы мой диплом «сгорел», пока я соберусь с мыслями и решусь его применить. Делать смыслом жизни девушку, хотя бы Иру, у меня желания не было. Как, впрочем, и у них связывать свою жизнь с человеком вроде меня. Ибо что я делал? Только надеялся и ждал чуда. Уж тут-то меня опубликуют! Уж здесь-то меня примут на работу! А между тем уже подходило время, что мне, как девчонке, захотелось иметь семью, как не прискорбно это для мужчины звучит. Я стал считать себя не симпатичным и никому не нужным. Пропащим. А впрочем, не таким ли я разве был?

Но я снова и снова лез в литературу, мнил себя не признанным гением. Мне всегда казалось, что я почти поймал моего синюю птицу-издателя, если бы еще чуть-чуть, если бы там ни какая-нибудь плевая ошибка, которую в следующий раз, будь уверен, я обязательно исправлю! Ведь никакой синицы-то в руках отродясь у меня не бывало, чтобы все бросить, забыть и остаться с ней.

Но вот и на этот раз, как бы то опять ни было, вернувшись домой и открыв почту, я понял, что снова задержусь в своих мечтаниях еще немного. Еще есть смысл сидеть с голой задницей и грезить о собственной книжке. История с иллюзией прекрасного будущего повторилась. Мне на ящик пришло письмо. Было указано, что оно от Пелевина, того самого, что восхищался мною на форуме вчера. Сказано даже, что, возможно, это письмо не последнее, и мне лишь нужно выслать парочку своих произведений ему на почту. Конечно, если они у меня в электронном варианте есть, указывалось там. Нет никакой необходимости их туда перепечатывать с черновиков или наскоро дописывать своё лучшее произведение, ибо она таким ни в коем случае потом (из-за спешки) не окажется. Автор меня заранее благодарил и, когда я выполнил его просьбу, тут же прислал «Спасибо», что сложилось ощущение, будто он сидел там после отправки мне письма и до утра ждал моего ответа с моей прозой. Хм, чертов поклонник! Но это приятно.

Сначала я не задумывался о том, зачем ему это было нужно. Слишком сладко было то, что на мою прозу хоть кто-то, наконец, обратил внимание. Я сразу почувствовал себя чем-то вроде полубога, почувствовал себя нужным этому миру и долго не возвращался на землю. Все по-детски радовался. Тогда мне представлялось, что все сказки про золушек, все рассказы толстомордых звезд с телеэкрана об их долгом и трудном пути к славе – правда. Мне поверилось, что существуют чудеса, и что талантливого человека, если он действительно талантлив, обязательно рано или поздно заметят. Что действительно не все купишь, что справедливость есть. Что люди помогают друг другу. И это довелось мне подумать в стране, где палец о палец для друг друга никто ничего никогда не сделает! В стране, где самое большее, что могли предложить таланту, это сказать ему, что он таковым является. И что с этим не выживешь, не прокормишься, нужно идти работать. Кем? Так как образование твое никуда не годится: дворником, например? На Украине им сразу квартиры дают.