Лаура Идрисова - Пока ты танцуешь

Арчибальд досадливо мотнул головой:

– Сколь глупый вопрос! В этом мире самые жестокие хищники – люди. Мы приходим в этот мир с парой белоснежных крыльев и парой красных рогов. Крылья выбирают не все.

– Но разве опека над Дилин не зашла слишком далеко? Ошибаться и жить – одно и то же! Не лучше ли дать ей немного свободы? У нее талант. Почему вы не посоветуете ей развивать умение? Она могла бы стать по-настоящему знаменитой! Зачем вы прячете ее от блестящего будущего?

– Будь Дилин обычной девушкой, я так бы и поступил. А блескучие перспективы, о которых вы говорите, недоступны ей с рождения.

– Что вы имеете в виду? Она больна? – у Микаэля сжалось сердце.

– Была больна раньше. Я сделал для нее все, что мог. В настоящее время она не совсем здорова. И уж точно не приживется в том мире, куда каждый из вас пытается ее впихнуть.

Кукольник стал подниматься с кресла, он выглядел рассерженным.

Микаэль вскинул руку:

– Постойте! Я начинаю догадываться. Вчера я испытал небывалый восторг. И все же некая деталь, непонятая мною, не давала покоя. Она необычна, сказали вы сейчас. И это не только об ее духовных особенностях, о нет! С девушкой что-то не так! Но что же?

Микаэль мерил шагами кабинет. Мозг пылал, нервы были натянуты струной. Он посмотрел на старика:

– Скажите, что я упустил?

Арчибальд больше не хмурился. Напротив, казался довольным терзаниями Микаэля.

– Что ж, говорят, Бог Троицу любит… Вы должны знать. До вас приходили двое. Первый был молодой поэт, ровесник моей Дилин. Вот он-то сразу догадался. Помню, как спрашивал меня, а сам отводил взгляд. Знал, что обречен. Творческий человек был – то, что остальным чудилось лишь паутиной, тенью – ему представлялось в мельчайших подробностях. Он остро чувствовал жизнь и смерть. Да! Второй был подающим надежды математиком, ученым. Упрашивал меня, как вы сейчас. Дилин была уравнением с ошибкой, и он бился над тем, чтобы решить задачу. Я подробно ответил на все его вопросы, гадая, не случится ли с ним то же, что и с юным поэтом. И поначалу думалось, что воля логического ума сладит с потрясением, усмирит бурю внутри. Но продержался он недолго. Хороший был парень, – Арчибальд вздохнул.

Микаэль спросил чуть слышно:

– Что с ними стало?

– Вы знаете ответ. Они оборвали свои жизни. А мне нужен человек, которому я мог бы поручить сделать то, что мне самому не удается. Вы слабы для такого. Слабы духовно. Не смотрите с таким удивлением – я знаю, что говорю. Видит бог, я люблю Дилин! Люблю за ее чистоту, за незапятнанную душу, но быть с ней изо дня в день – тяжелая ноша. И вам она не под силу – вы сломаетесь. Потому я не стану вам помогать. Достаточно того, что я рассказал, а Дилин показала. Так идите же в жизнь и проживите ее. Теперь вы понимаете, что я имею в виду.

Комната кружилась перед глазами, и все же Микаэль держался:

– Одну минуту. Вы меня мистифицируете. Я не знаю, в какие темные дела вы замешали девушку. Но сделаю все, чтобы добыть правду. Хотите вы того или нет, я увижусь с ней, чтобы поговорить и помочь!

Арчибальд глядел на него исподлобья, упершись кулаками о стол. Микаэль повернулся, чтобы идти, когда Арчибальд спросил:

– Чем вы зарабатываете на жизнь? Мне интересно – поэт, математик, а кто следующий?

– Я врач, работаю в судебной экспертизе, – ответил Микаэль.

Он вышел, унося с собой слова старика:

– Что ж, тогда… тогда попробуйте.

Микаэль шел, опустив голову. Радость растворилась в темном сюжете состоявшегося диалога. Вспомнились ему и мрачные слова Сингрэйта. Быть может, несчастный прав. Но где-то в глубине трепетал огонек утренней свежести. Микаэль понимал, что, вышел на нужный след – и теперь он пойдет до конца. Пусть и ценой собственной гибели.

Арчибальд дал ему подсказку. Микаэль торопился. Времени до выступления оставалось все меньше, а сделать предстояло очень много.

…Близился вечер, когда Микаэль подошел к кабаре с портфелем в руке. К «Роскошным ножкам» уже стекались мужчины. Микаэль направился к служебному входу. Он стучал до тех пор, пока ему не открыли.

– Чего тебе… Вам? – спросил вышибала, глядя сквозь узкую щель.

– Я к хозяйке.

– Она не принимает. Много вас таких, – вежливость давалась охраннику с трудом.

– Я не из поклонников. Я был у господина Аркинса. У меня деловое предложение. Передай ей.

– Я тебе не почтальон! – огрызнулся громила. – Катись.

Микаэль вздохом сдержал раздражение: