Владилен Елеонский - Ошибка стюардессы. Человеческий фактор

Глебов снова включил автопилот. Я поднялась и с деланно холодной улыбкой посмотрела на Ясенева. Он производил на меня неотразимое впечатление, и я боялась, что мой язык, который прилип к небу в его присутствии, не отлипнет, однако, слава богу, все обошлось.

– Да ладно! – небрежно сказала я. – Просто мой папа – фанат авиасимуляторов. В детстве вместо того, чтобы играть в куклы, я сутками сидела с ним за компьютером и ворочала джойстик. Приятного дня!

Я спокойно удалилась, гордо покачивая бедрами и лопатками чувствуя на себе изумленные взгляды пилотов, а у Началовой, как я успела заметить краем глаза, отвалилась челюсть. В переносном смысле, конечно.

Однако мои надежды на то, что этот случай переменит ко мне отношение Артема, не оправдались. Он по-прежнему был холоден и совершенно не замечал меня. Больше всего меня бесил его эмоциональный лед. Я точно знала, что ни один мужчина не сможет пройти мимо меня и остаться равнодушным, а он мог.

Как бы описать мою внешность… Если вы видели на фотографиях или по телевизору Жаклин Кеннеди, тогда вам будет нетрудно меня представить, только я чуть выше, волосы у меня золотисто-светлые, а черты лица мягче, более округлые, что ли. Мама так и звала меня с самого детства – Моя Куколка Джеки.

Что скажете, мужчины? Вы могли бы так просто пройти мимо такой девушки? А Ясенев, повторяю, мог.

Он казался мне бездушным снежным красавцем. А может он разочаровался в женщинах или хуже того, вообще никогда ничего к ним не испытывал?

Я терялась в догадках, кусала губы, срывала зло на пассажирах, – форменные придурки попадались почти в каждом рейсе, – и катилась по наклонной вниз. Никто не мог мне помочь, и я точно знала, что еще один рейс, может быть, два, и меня снимут с полетов.

Началова ясно дала понять, что ее терпение переполнилось. Я-то знала истинную причину!..

Ритка стала мне завидовать. Мне?.. Она?!.. Да.

Началова не желала терпеть конкуренции, а Глебов стал благоволить ко мне и неизменно приглашал в кабину только меня, а Началова подносила нам кофе. Такого Рита, конечно, стерпеть не могла и теперь только ждала случай, чтобы расправиться со мной.

Я смирилась со своей участью, что ж, видимо, так суждено, и не видать мне красивой жизни вовек. Пилоты, наверное, все-таки не мое амплуа. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы вдруг к нам на борт не явилась палочка-выручалочка.

Я до сих пор благодарна Вике Золотовой, что она вовремя забеременела и поэтому ушла в декрет. Впрочем, обо всем следует рассказать по порядку.

Видимо, его чуть приподнятые густые брови, очаровательная улыбка, прямой взгляд, отдаленная схожесть с моим отцом в молодости, спортивное тело, аккуратная едва заметная модная бородка, а также красный галстук, в то время как все пилоты носили голубые, сделали свое дело. Не знаю, почему ему было позволено нарушать форму одежды, принятую в нашей доблестной авиакомпании, – он всегда носил красный галстук. Если бы у него еще было чувство юмора, я была бы сражена окончательно и наповал, но проверить, есть ли оно у него, не представлялось никакой возможности, мы практически не общались ни во время полетов, ни после.

Я не просто влюбилась, я вдруг почувствовала, что влечение к Ясеневу стало переходить в манию. Со мной стали происходить какие-то явно жутковатые вещи.

К примеру, мне стало казаться, что пассажиры видят меня совершенно голой. Я иду по проходу, как обычно, в пилотке, юбке и жакете, а они видят меня так, словно я предстала перед ними вообще без одежды. Вначале я подумала, что пройдет, это всего лишь случайная мысль, но нет, странное чувство стало повторяться с завидной регулярностью, причем только в салоне самолета и нигде больше.

Я пошла к психологу, – респектабельному очкастому парню, обложенному умными книгами. Огромный портрет Зигмунда Фрейда висел в его офисе у него за спиной. Папаша Фрейд с доброй улыбкой смотрел на меня со стены, как будто говорил: «Чем красивее женщина, тем больше у нее проблем». Очкарик-псих долго меня слушал, смаковал детали, а затем дал мне совет, который я беспрекословно выполнила.

Когда мне снова показалось, что пассажиры смотрят на меня так, как будто я голая, я наклонилась к первому попавшемуся бордовому усатому дядьке, похожему на строителя-бульдозериста.

– Скажите, а со мной что-то не так?

Он изумленно округлил глаза.

– Да вы что! Вы же богиня, богиня, говорю я вам. Коньячку не нальете?