Влад Озер - ВДВ. Врач полка. Армейская сага военного медика

Захожу, прямо напротив входа отдел- «табак». За столиком сидит одесситка лет шестидесяти, весом минимум полтора центнера. На совершенно пустых полках у нее за спиной, лежит две пачки сигарет «памир». Ну наконец то, здесь то спички должны быть.

– Здравствуйте.

– Здрасте.

– У вас спички имеются?

– Нет.

– Как это у вас и нет спичек?

– Вот так вот.

Пожимаю плечами и продолжаю путешествие дальше по магазину. Но так как там взгляду задержаться не на чем, то через минуту следую обратно. И тут замечаю что от прилавка, табачного отдела отходит двое парней, а у одного из них в правой руке между пальцами зажаты два коробка спичек.

– Ребята, погодите! Они, уже в дверях, притормозили.

– Извините пожалуйста, скажите а вы где спички купили?

– Да вот здесь. Показывают руками и кивают головами в сторону старой жидовской торгашки, с одинокими прилипшими к лысине жирными волосиками.

– Так я же только что у нее спрашивал, и она ответила что у нее спичек нет!? Парни заулыбались в ответ.

– Так это потому что вы в форме, а она продает коробок по пятнадцать копеек. Вот и решила что лучше отказать, чем продавать за одну копейку. Ну, тут уж я даже не представляю какое у меня было выражение лица, потому что когда я повернул свою витрину в сторону прохиндейки, она тут же уныло просычала:

– Вам сколько коробков?

– Один! И кинул ей десять копеек на прилавок. Она молча, медленно отсчитала девять копеек, достала с под прилавка коробок и с тяжелым сопением положила его на столик. Благодарить я ее не стал почему то.

Наконец то я смог выйти и закурить. Мдаа, интересное начало знакомства с Одессой-мамой. Дальше принимаем с женой решение посетить знаменитый рынок, «привоз». Потому как он рядом, впритык к вокзальной площади. Сдаем свои скудные пожитки в камеру хранения, и на легке, куда глаза глядят. Базар как базар. После питерских базаров, этот производил впечатление более колоритного. Длинные фруктово овощные ряды. Пирамидки лимонов, мандаринов, апельсинов. Минимум в три-пять раз цены были выше, чем в Ленинграде. За прилавками исключительно длинные носы и кепки-аэродромы. Зато арбузы и яблоки с грушами стоили копейки. И продавали их в основном продавцы -аборигены, с пригородных сел.

В промтоварных линиях все было привычно серо и скучно. Глазом не за что зацепиться. Галдежь, горы мусора и экскрементов, бродячие собаки и смрад, дополняли картину «знаменитого» базара.

– Пошли отсюда. Говорю жене. Пошли куда ни будь, где хоть воздух может будет почище. Уточнили у прохожих в какую сторону море, и где есть парк, сквер. Нам показали как пройти к парку Шевченко. По разбитой брусчатке, и расплавленному асфальту тротуаров, под уже начинающим нещадно припекать солнцем, побрели в указанном направлении. Удивили тогда юные одесситки. Они шныряли по улицам в каких то разноцветных, прозрачных, марлевых мини юбках. Под которыми по моему ничего больше не было. О стрингах тогда еще никто понятия не имел.

Так и добрели до зеленой зоны. На входе был план-схема парка. Я обратил внимание на то что на набережной есть памятник «неизвестному матросу». Купили два букетика гвоздик.

Вошли в парк. Хотели где ни будь присесть, передохнуть. Но не тут то было. По всем аллеям и дорожкам носились армады дворников. Вперемежку с самосвалами и уборочно-поливочными машинами. Пыль стояла столбом. Шум и гам были такие, как будто здесь творилось какое то столпотворение.

Присесть в буквальном смысле слова было негде. На вопрос к ближайшей тете уборщице, что у вас здесь происходит, она кинула, – генеральная уборка, мать ее ити! И тут я вспомнил статью в «правде», прочитанную утром в поезде. Так вот какая она, руководящая и направляющая роль партии, подумал я. Оказывается еще не все потеряно. Есть еще влияние столичной прессы, на периферию. Или это только окозамыливание?

Стараясь дышать через раз и не на полную мощь легких, вышли на центральную аллею. В конце которой стоял высокий, пирамидальный обелиск. Возле него как раз происходила смена почетного караула. Пионеры в матросской форме, четко выполняли воинский ритуал, заступления на почетную вахту. Здесь дышать было легко, сюда еще не добрались уборщики. Море, вот оно, блестит, до самого горизонта. Мы аккуратно возложили свои букеты гвоздик к подножию памятника. Выдержали минуту молчания, и затем тихонько побрели к берегу.

Здесь кипела своя, пляжная жизнь. Нашли свободную скамеечку в тени раскидистых лип и акаций. Передохнули, насмотрелись на впервые виденное Черное море. Повспоминали книги Валентина Катаева и других писателей и поэтов которые живописали об этих местах. Также я сравнил живой прибой с виденными в питерских музеях картинами Айвазовского. Разницы не было. Мастер творил на полотне реальное море.