Михаил Дунаев - Кровь на бумагах. Наперегонки

«Твою мать, а ведь все так хорошо начиналось. Неужели Советы всё решились? Айк устал от мирной политики? Или же это амбиции очередного карьериста?» – беззвучные вопросы повисали в воздухе без ответа. Некому было на них ответить.

Мимо него один за другим проплывали трехэтажные дома старого города. Четырёх лет городу почти хватило для восстановления. Многие дома были отстроены заново и уже успели скинуть с себя сети строительных лесов. Другие же всё ещё требовали штукатурки и кирпичных заплаток. Одинокие прохожие старались как можно скорее добраться до дома, тщетно укрываясь за зонтиками. Какой-то бедолага, пряча голову под газетой, споткнулся и плюхнулся прямо в лужу. Чертыхнувшись, он тут же вскочил и нырнул в ближайшую подворотню. Оставшаяся на мостовой газета сообщала о прошедшем заседании Министерства обороны ФРГ.

Холод пробрался в голову Джона, вызвав небольшой приступ мигрени. Мысли путались, размышления о войне уступили обычному беспокойству за намоченную книгу и пистолет в подплечной кобуре, до которого дождь почти добрался.

Потёртый «одиннадцатый» он получил так же, как и остальные – доказав, что сможет с ним управиться. Воспоминание оставляли горечь во рту. Тюремная камера, человек на стуле, мешок, скрывающий его лицо. Полковник протягивает пистолет юнцу и говорит что делать. Человек на стуле тихо бормочет молитву. Пистолет у его головы. Крамольные мысли. Торг с собой. Крик Полковника. Выстрел. Мешок окрашивается красным. Первое убийство Бейкера. Имени покойника он так и не узнал.

Не узнал он и того, почему ему достался потёртый «кольт» первой серии, в то время как остальным выпускникам достались новенькие модернизированные версии. На стволе было несколько потёртостей и царапин, а на рукоятке кто-то оставил несколько засечек. Полковник на его вопросы отвечать не стал. Бейкер заметил лишь лёгкую грусть в глазах наставника.

Двухэтажное старое кирпичное здание было одним из немногих, что не пострадало во время бомбардировок союзников. Деревянная чёрная вывеска над массивной дверью гласила «Летящая валькирия». Старейший бар города казался закрытым – массивные деревянные ставни на окнах были задраены, табличка на двери извинялась за ремонт. Джон бросил потухший шкурок в урну и достал мягкую пачку. Затянувшись, он замер напротив небольшой лестницы вниз, ведущей на цокольный этаж.

«Ладно, какой смысл строить догадки?! Это уже произошло, и с этим ничего не поделаешь» – он курил, пытаясь оттянуть момент. Рука слегка подрагивала, делая нить табачного дыма волнистой. Простояв ещё пару мгновений, он медленно открыл дверь и вошёл внутрь.

Зрение не сразу дало картинку окружение – глаза утонули в табачном дыме. Все столики были заняты, на всех посетителях была повседневные военная форма, щедро украшенная наградными планками. Слух сразу же уловил мелодичный голос, доносящийся со сцены, находящийся в противоположном конце.

«Опять за старое взялся» – пронеслось в голове. Голос был сильным, мелодичным и проникновенным. Джон прислонился к дубовой подпорке, держащей обширный деревянный помост, являющийся вторым этажом бара, ловя бесценные мгновения. Голос со сцены пел что-то о небесах и танцах, но Бейкер не вслушивался. На те пару мгновений, что он стоял незамеченным, он ощутил нечто, что можно было бы назвать спокойствием. Но окрик с ближайшего стола оборвал это чувство:

– Эй, парень, это закрытая вечеринка. Катись отсюда! – окрик шёл от жилистого рядового первого класса Джека «Хичкока» Макмилана, получившего прозвище за склочный характер и подстреленную ногу. Джон остался на месте, пытаясь поймать ускользающее мгновение. Макмилан, видя неподвижность гостя, толкнул соседа:

– Помоги парню, он видимо не расслышал.

Сосед встал со стула, благодарственно скрипнувшего, и двинулся к гостю. Это был Голиаф во плоти – двухметровый рост, крепкая спина и сильные руки. На правой стороне лице красовался большой овальный шрам от брови до уха, последствие провальной операции во время Канадского конфликта. Подойдя к Бейкеру, он протянул:

– Сэр. Уйдите подобру-поздорову, а?

Бейкер вздохнул и, подняв голову, посмотрел рядовому Элвину «Скале» Роквеалу прямо в глаза. Взгляд Роквелала, сильно изменившийся после ранения, был совершенно пустым. Лишь спустя несколько секунд в его глазах пронеслось понимание. Он побледнел и отступил на пару шагов. Капитан затянулся в последний раз, после чего затушил сигарету пальцами и двинулся к стойке, бросив остолбеневшему рядовому: