Валерия Исаева - Americano

Джерри откинула черные волосы за спину, подняла острый подбородок. В ней чувствовалась непоколебимая сила духа, которой отличаются немногие. Этот непередаваемый колорит сыграл немалую роль в становлении ее, как профессионала своего дела.

– А ведь мое имя даже выговорить никто не мог, – усмехнулась Рипсиме, – так и появилась Джерри, – когда я изъявила желание встать за барную стойку, все коллеги показали разную реакцию. Знаешь закон тесного коллектива – всем до всего есть дело, каждое твое слово будет услышано и все по поводу него выскажутся. Бесконечная хвала тем людям, которые поверили в меня, разглядели во мне потенциал и вызвались быть моими наставниками. Я благодарю этих людей по сей день. Естественно, подавляющее большинство предпочитало просто насмехаться. Каждый день я слышала от них порядка десяти шуток о том, что не женская это профессия. Знаешь, как это закалило меня? Чтобы оставаться на плаву и достигать новых высот, необходимо знать две вещи: строго выполнять свои обязанности и ничего не принимать близко к сердцу. Сильные помогают, слабые – насмехаются. Все просто, – продолжала она, – благодаря своей жизнерадостности, в любой ситуации я видела положительные нюансы, а на всякие шутки обывателей реагировала ухмылкой. Все помнят молодую Джерри вечно улыбающейся, веселой, настроенной на мажорный лад. Обыватели никуда не делись, просто сейчас они позабыли свои шутки по поводу гендерной принадлежности, понимая, что их мнение было заведомо ошибочным. Сейчас они эволюционировали, пытаясь доказать, что я «сдаю позиции и молодежь уже наступает на пятки». Пока ты это расцениваешь как пустую болтовню и сотрясание воздуха, ты находишься на вершине, до которой им просто физически не доползти, запомни, – назидательно сказала Джерри, – ты спросишь про мои отношения с родителями, но я тебя разочарую. Мы так ни разу и не увиделись с момента моего побега. Прошло уже около тридцати лет. Они не молодеют, здоровье уже не то, а я как была, так и осталась единственным ребенком.

Внезапно из коридора раздался голос:

– Мисс Джеймсон, на ваше имя пришло письмо!

Джерри обернулась и, своей королевской походкой, прошла до двери аудитории. Стоявший по ту сторону двери секретарь ассоциации барменов, где проходило обучение будущих специалистов, протянул ей конверт и улыбнулся:

– Как всегда, отлично выглядите, – заметил он

– И ты не отстаешь, – шепнула Джерри и забрала послание

Молодой человек немного опешил от ответа, проводил глазами удаляющуюся вглубь аудитории Джерри, и поспешно ретировался.

Стоя рядом с Джиной, она открыла конверт, вытащила сложенный пополам лист А4 и вгляделась в строчки, написанные дрожащим почерком.

– Арут Закарян… Отец… Вот так совпадение, – прошептала она, – смотри, душа моя, иди сюда…

Джина поднялась со стула и встала за спиной Джерри, стараясь разобрать строки.

– Доченька, здравствуй, – читала она, словно пономарь, – не знаю, как ты поживаешь, но, надеюсь, у тебя все прекрасно. Много лет прошло, как мы не виделись, ты поменяла имя, что ж, ради Бога, если тебе так нравится больше. Ты избрала свой путь, ты преуспела на нем. Если тебе тревожит какая-то печаль, приходи к нам, для тебя всегда будет накрыт стол и распахнуты двери. Твои Арут и Гоар. Что же творится, Джина, – отвлеклась она от письма и посмотрела на собеседницу.

– Джерри, – выдохнула она, – придите. Забудьте то, что было. Ведь если бы не та ситуация, не было бы вас нынешней.

Джерри обняла девушку, и, около минуты они стояли, обнявшись.

– Закончим завтра занятие и полетим, согласна? – даже не спросила, а поставила перед фактом женщина, – два часа самолетом – и мы на месте.

– Согласна, – наполовину умиротворенно, наполовину оживленно ответила Джина

Губы Рипсиме тронула легкая улыбка, глаза засияли.

– Почему вы подошли именно ко мне, – задала вопрос Джина

– Потому что увидела тот потенциал, который когда-то увидели во мне, – абсолютно непоколебимо ответила Рипсиме.

Вечером двое друзей направились в аэропорт. Стоя в очереди к стойке регистрации рейса, Рипсиме продолжала беседовать с Джиной, которая предпочитала больше слушать, открывая все больше новых граней этой личности, и усваивая уроки жизни.

– Если не будешь ценить себя, то будешь продан, как просроченный товар на ярмарке, первому же наивному дурачку, – говорила она, – сомневаться в себе нельзя, запомни. А периодически задавать себе вопросы все же необходимо, с целью скорректировать вектор твоего движения, по мере надобности. Хотя этого не делают, по-моему, только дураки по жизни или клинические идиоты. Как правило, они плохо заканчивают. Сомневалась ли я? Не без этого. Ни один человек не является роботом с записанной программой, избежать выполнение которой не представляется возможным. В этом и заключается наш бесценный дар, мы можем делать выбор. В мои семнадцать лет объектом моего обожания был Билл. Я понимаю, что я сама выбрала полюбить и привязаться. Никто иной за меня этого сделать бы не смог, как и психологически отвязаться от этого человека. В тот момент я усомнилась: а верно ли я поступаю? Сейчас я знаю, поступая верно, я бы не усомнилась в ходе своих действий. Такая концепция касается всех, не только меня. Биллу было тридцать лет, недостатка во внимании девушек он явно не испытывал. Этого было в изобилии. Его идолом была Мэрилин Монро, портреты которой, согласно слухам, украшали его дом. Все его девушки напоминали голливудских див начала двадцатого столетия. Зачем ему Рипсиме со столь далекими от Голливуда данными, – усмехнулась она, посмотрев на Джину, – узнав о моей симпатии, он принялся было насмехаться надо мной, рассказывая об этом всем подряд с такой подачей, мол, куда этой девчонке до меня. Я – светский человек, но я люблю вспоминать строку из Библии о том, что «гордыня-грех». Все поменялось тогда, когда началась моя карьера за барной стойкой, Билл забылся сам собой. Когда ты целиком и полностью поглощен любимым делом, все остальное отходит на второй план, а то и на последующие. После каждого рабочего дня я приходила в свою съемную комнату дико уставшей от физической работы и от потока информации, надо было выучить рецептуру нескольких десятков напитков, которые предлагал гостям наш ресторан. Ведь пока я не знала наизусть рецептуру напитков и не умела их безукоризненно готовить и подавать, я трудилась на бэк-баре, то есть приносила со склада коробки с посудой и алкоголем, убирала бар, выполняла простейшие заказы. Мозг от такой многозадачности находился в нокауте, ему было элементарно не до Билла. А позже я узнала, что Билл подсел на тяжелые наркотики. «Гордыня-грех»…