Валерия Исаева - Americano

Моя мать словно чуяла, что между мной и Раулем была некая искра, делала мне наставления и предупреждения, но это было, во-первых, бесполезно, во-вторых, не доказуемо. Она стала жаловаться отцу, но тот отказывался верить, однако, тоже проводил нравоучения на тему, что должна и что не должна делать девушка моего возраста, тем более, дочь таких родителей, как они.

В скором времени мои мама и папа должны были уехать на три дня в соседний город, там у них тоже были партнеры по бизнесу, с которыми предстояло открывать торговую фирму. Мы с Раулем ждали этого дня, как праздника.

В день Х, как только родители покинули наш квартал, мой друг мгновенно появился на пороге нашего дома. Я открыла дверь, он крепко обнял меня, мы стояли у входа и целовались. Остерегаться было нечего, мой дом – моя крепость, и в ближайшие три дня никого постороннего не будет на этой территории. Но, ты будешь смеяться. В этот прекрасный момент открывается дверь и заходит отец. Он забыл некие документы и вернулся домой, чтобы забрать их. Сначала он находился в оцепенении, потом рвал и метал. Я была обвинена во всех смертных грехах. Дочь. Единственная. Рауль был интеллигентно выпровожен за дверь. Зашла мать. Скандал был грандиозен. Сыпались упреки, что я гулящая, что меня никто замуж не возьмет и что я позорю народ. Эта весть дошла до родителей Рауля, а после облетела весь микрорайон. В церковной школе меня отчитывали. Моя жизнь превратилась в кошмар, мне постоянно казалось, что я сплю и мне просто снится такой жуткий сон, а когда я проснусь, он пройдет. Но я не просыпалась.

Тогда мной было принято решение бежать из дома, поскольку просто уйти мне бы не дали. Каждый мой шаг, каждый мой вздох был под контролем, а с момента того инцидента – особенно. Я не понимала и не принимала такую политику. Я собрала минимальный запас вещей, все свои финансовые сбережения, документы, и покинула дом глубокой ночью, удостоверившись, что все спят. В ближайшие дни, осев в другом штате, я устроилась работать официантом, на аренду комнаты и на питание денег мне хватало.

Насчет того, что на меня подадут в розыск, я опасений не имела. Знала, что если не будешь бояться, то это не произойдет ни за что в жизни. Договор аренды жилья был оформлен не на мое имя, да и с рестораном я трудовой договор не подписывала.

Удивительно, но никакого негодования у меня не было по поводу сложившейся дома ситуации. Наверное, потому что обижаться на кого-то – это не мой уровень. Новая профессия поглотила меня настолько, что ни о чем другом не было времени думать. Я не на шутку увлеклась своей работой, даже если был большой поток гостей, я легко и с удовольствием успевала всех обслуживать, все оставались довольны, мой заработок рос за счет чаевых. Руководство не могло на меня нарадоваться, но я умом понимала, что работа официанта – это перевалочный пункт, ведь каждый рабочий день я поглядывала в сторону барной стойки. Вот там, как мне казалось, свой мир, своя атмосфера, там находятся настоящие волшебники и происходят прекрасные чудеса. Да, мне свойственно было романтизировать, но, ведь если разобраться, такова и есть суть профессии. Я понимала, что это тоже непростое ремесло, но перспективой физического труда меня было не напугать.

У меня было понимание, что моего опыта в ресторанной сфере еще недостаточно для перехода на должность бармена. Я не просто принимала заказы и разносила блюда, мой ум замечал все и сразу, постепенно ко мне приходило осознание структуры работы предприятия в ресторанном бизнесе. Все нюансы складывались в один большой паззл, разглядывая который, я становилась ближе и ближе к заветной цели. Я хранила не мечту, а знание, что мне достанется работа за барной стойкой. А каким образом это произойдет, меня не волновало, этот вопрос был предоставлен судьбе.

Джерри достала еще одну сигарету из портсигара, поднесла к губам и подожгла, прервав свое повествование. Взгляд ее был направлен в потолок, куда она и выпускала кольца дыма. Джина мысленно собрала все формулы вежливости и промолвила:

– Я не берусь судить ваших родителей, но это было кощунство – очернить такие светлые отношения, какие были у вас с Раулем.

– А это не осуждение, это констатация факта, – спокойно ответила женщина, – ты знаешь, что есть здравый смысл, а есть догма. Следуя догме, человек совершает страшное преступление, отказываясь от возможностей своего ума, сила которого безгранична. Отец, согласно традиций, очень хотел сына, он места себе не находил, когда родилась я. Горевал, бесился, потом более ли менее привык. Срывал свой гнев на мне и матери, потому что произошло то, что не соответствовало его ожиданиям. Страшная ловушка, эти ожидания, много людей в нее угодило…