Мария Солодилова - Театральная сказка. Книга рассказов

– Ты чего там молчишь? Мы ждем…

– Была у купца красавица-дочь, Вера, – начала я, почему-то удивившись отсутствию эха.

– Мария…

– Вот проигрался он в карты и задумал ее замуж отдать, чтоб дела свои поправить…

– Не в картах дело, а в золоте. Замуж хотел меня выдать, чтобы новым прииском завладеть…

– А она не соглашалась ни в какую. Вот избил он ее и запер – подумай, мол, до утра. Наутро Вера сбежала…

– Три дня он держал меня на хлебе и воде… Едва матушка вступилась – побил и ее… Просила я хоть в монастырь меня отпустить – пуще прежнего залютовал… Не хотела я за старого, постылого – был у меня жених – мой любимый, единственный… Плакала я, молилась… Матушка Богородица, пресвятая заступница! Помоги мне! Не дай омочить

покров твой белый слезами, очернить горем, чтоб не лег он мне на душу черной землей, не примял ее подобно траве… Руки хотела с горя на себя наложить, да помог мне Андрей бежать… Далеко мы бежали, чужими именами назывались, чтоб никто не дознался да обратно не вернул… Привез меня Андрей на этот остров…

– На этот остров…

– Островок-то, говорит, маленький, рыбачий – никто нас здесь не найдет. Переждем только до Покрова, а там… В домике и дрова нашлись, и припасы кой-какие… На третий день собрался Андрей, лодку отвязал… Как чуяло сердце… Подожди еще, говорю, или возьми меня. – Что ты, тебя ищут, тебе опасно, а я скоро вернусь… Неужто оставлю тебя, женушку мою невенчанную, любушку драгоценную…

Три дня сердце ныло и болело, чуяло недоброе. Потом – как оборвалось все… Ходила я по берегу как неживая, высматривала…

– Была она молода и красива, по утрам обнаженной купалась в родниковой воде (Сашка поежился) и русые косы расчесывала…

– Тебя одного я дожидаюсь, мой люба, жених мой единственный, для тебя в ключевой воде купаюсь, для тебя русы косы берегу… Ты приди ко мне, жду тебя, ненаглядного! И три дня прошло, и неделя, и другая… В родительскую субботу дух во мне смутился, другой раз хотела жизни себя лишить, да снова явилась мне Пречистая – глаза горят, строгие и ясные… Одумалась я, да и его поминать не стала как мертвого – грех большой, жив он, жив… Стала я верить, что мы еще свидимся… Рыбакам назвалась Верой, поповской дочерью…

– Жила Вера на острове монашенкой, людей лечила. Говорят, дар исцеления у нее был…

– Рыбаки же меня и выходили, когда я о рождестве захворала да скинула… Да они же мне и рассказали, что бунт большой начался и новый-де царь объявился… Поверила я тогда, что освободится Андрей и придет ко мне… А на третий год приплыли ко мне рыбаки – ты, говорят, монашен-

кой живешь, поведения строгого – помолись за раба Божьего Андрея (ажно сердце во мне захолонуло), услышит он тебя скорее, чем нас… Молилась я за дорогое имечко, отварами его разными выхаживала – ожил парнишка… Так я и загадала, что придет ко мне Андрей весь больной да израненный… Вскорости так и вышло… Живого места на нем не было, бредил всю ночь, меня не узнавал… Под утро пришел в себя, говорил, что легче ему стало… Я руки ему целовала, травами да молитвами обещала помочь… А он прощения у меня за все просил и на рассвете преставился… Свет для меня померк, третий раз я по маловерию на грех великий решилась… Лечь хотела в землю рядом с Андреем… Третий раз явилась ко мне Богородица и дар исцеления во мне открылся… Поцеловала я Андрея в холодные губы, закрыла ему глаза и сама землей засыпала… Креста не ставила – для меня то место и без креста свято, а людям знать – ни к чему… Совсем одна я осталась… Потянулись ко мне немощные да убогие – лечила я их своим уменьем да Божьей помощью… Было мне то в радость… Приходила я к Андрею на камушек и будто голос его слышала, рассказывала все… Тем и жила…

– Прожила она жизнь долгую, чуть не в гражданскую ее здесь видели… Всех лечила, говорят – и красных, и белых…

– Под старость я слепнуть стала… Однажды ночью загорелась моя изба – еле жива осталась… Стала с тех пор в пещере жить, от новой избы отнекивалась – на мой-де век хватит… Зажилась я на этом свете и уж смертушки своей ждала – как невеста свадьбы, а как подоспела костлявая – завещала похоронить себя рядом с Андреем…

– Стали называть ее святой и крест поставили, а где она похоронена – никто по-настоящему не знает…

Помолчали.

Сашка достал свой «Зенит», глянул на небо:

– Давайте-ка я вас вместе сниму… Левее чуть…

– А теперь на камнях…

– Саш, давайте я вас вдвоем щелкну, а потом Юлька нас…