Таня Сербиянова - Гардемаринки

– Что за нежности телячьи? Еще скажи, что полезешь целоваться. Так, что ли?

– А что? Ты не против?

– Дура ты, дура! Тебе что, парней мало? Ты же ведь по этому делу мастерица? Так, мне говорила на медкомиссии? – и тем ее еле отшила.

Правда, вечером, когда уже раздевалась, все равно увидела, что она лежит под одеялом, которое себе на голову натащила и в щелочку разглядывает, как раздеваюсь. Потому ей говорю в сердцах…

– Ну и что ты нового увидала? Между прочим, ничего такого нет, что отличает меня от тебя. Этого, что нужно во мне не выросло, между прочим!

– А жаль! – говорит. Нет, вы представляете?

– Что значит жаль? Что?

– А то!

– Знаешь, этого не люблю, – говорю ей. – И не только с такими как ты, но и с парнями. И не очень-то комфортно и приятно.

– Это почему?

– А по кочану!

– Я уже обратила на это внимание, дорогуша.

– Никакая тебе не дорогуша! Поняла!

– Ну ладно дуться! Еще раз скажи, что дура. Ты знаешь, я подарю коробок спичек. Ты знай, что как только ты меня еще раз дурой обзовешь, так я раз и еще одну спичку в коробок суну. Поняла?

– Тебе что? Делать нечего, что такой ерундой занимаешься. Лучше бы научилась как следует поворачиваться кругом. А то, как корова на льду.

– И не на льду, а на плацу. А ты что же, заметила? Меня заприметила?

– А кто же тебя не увидит, скажите на милость. Итак все смотрят, а тут такая на плацу неуклюжая корова. выделывается..

– Хочешь заявить, что я толстож…..?

– Ну, скажи мне? Как вот тебя не обозвать снова. Давай суй свою спичку. Дура, ты и есть дура!

– С удовольствием!

– Что значит, с удовольствием?

– С удовольствием засуну, поняла?

– Ну, что я говорила? Ты непросто дура, а дура в квадрате! Нет, в кубе!

Улеглась и отвернулась, даже с головой накрылась.

Что это она, Зойка, совсем с ума сошла, что ей от меня надо?

Вот же прицепилась на мою голову! Надо будет разузнать о ней больше – подумала уже засыпая. Откуда она и как сюда попала? А ведь…. И уже погружаться в сон. Сквозь дрему слышу, как она шепчет хотя тихо, но я слышу.

– Спокойной ночи. Спи спокойно, дорогуша! Это я тебе говорю, твоя коровка толсто…

– Равняйсь! Смирно! Равнение направо! Товарищ…

Идет строевой смотр и принятие присяги. Мы стоим отдельно и с автоматами, сразу за офицерами нашего факультета. И хоть чувствуем, как на нас все пялится после этой команды, а, вернее, выпирающие женские принадлежности, мы все равно выпячиваемся, так как волнуемся. Ведь от того, как все проделаем, нам всего один шаг до присяги. А там…

Мамочка родная! Курсанткой стану, настоящей гардемариночкой!

Смотр прошли успешно, а теперь уже присяга!

– Богданова!

– Я!

– Выйти из строя на пять шагов.

– Есть!

И вышагиваю, как научил нас мичман, наш папа Петруша. Так между собой нашего мичмана.

Вышла, повернулась. Все четко. Вроде, как надо. Грудью, телом почувствовала, как меня со всех сторон прощупывают, словно рентгеном, сотни мужских глаз. Голову вскинула и смотрю перед собой. Дали текст, читаю присягу. А потом.

– Приказом… Богданову Марину Ивановну зачислить курсантом на первый курс….

Стою, ликую. Грудь распирает! Свершилось! Осуществилась моя мечта! Ах, мамочка, если бы ты сейчас меня видела, свою дочечку! А она видит, я это чувствую!

– Курсант Богданова! Встать в строй!

Пока иду, печатая шаг, ощущаю, как коленки слегка дрожат.

– Сафронова!

– Я!

– Выйти из строя…

И уже теперь вижу, как Зойка совсем неплохо, а где-то ловко и даже красиво маневрирует своим пухленьким, аппетитно выступающим задом, и у нее все неплохо теперь получается. И пока присягу читает, а потом приказ, она на меня все время смотрит и смотрит. Даже неудобно!

– Курсант Сафронова! Встать в строй!

И опять вижу, что снова все у нее хорошо: и шагает, и поворачивается рядом, как надо. Потом чувствую ее горячую руку, которая мою кисть обхватывает и сжимает.

– Поздравляю! – шепчет. И ей так же:

– И я поздравляю! У тебя все хорошо получается!

– Нет! – шепчет. – У нас! У нас с тобой все хорошо получается!

Я тут же выдергиваю свою руку. А она ее ищет, хватает, сопротивляюсь, пихаюсь, а она снова и снова. – Тише, вы! – слышу сзади голос Верки. – Еще успеете передраться, любовницы.

Вот же? Опять это нам с ней. Ну, какие любовницы? Я даже не знаю, что и ответить.

А уже после поздравляют, но это того, у кого родные прибыли. А меня, Зойку и еще некоторых иногородних или детдомовских девчонок некому поздравить. Потому мы уже сами.