Юрий Аракчеев - Яркие пятна солнца

– И меня, – успела она вставить.

– Я никогда не забуду, – сказал он.

– И я, – эхом отозвалась она.

Странно. Они расставались, а у него сейчас не было горечи. Такая естественная она была опять, такая свободная. Трудно было пока осознать, но и он чувствовал в себе нечто новое. Не было тяжести, грусти. Подземная станция переливалась красками, звуками. Люди тоже почему-то казались не такими безликими.

– Записать мне твой адрес? – спросил он.

– Зачем? – просто ответила она. – Что ты будешь с ним делать? Ты работай. А у меня институт. Я ведь знаю твой телефон и помню квартиру. Я приеду. Позвоню и приеду. Обязательно! Я ведь не забуду тебя. Но… А теперь иди. Не оглядывайся, иди. Я хочу, чтобы ты ушел первый. Все было хорошо, просто чудесно, ведь правда? До свидания.

Он смотрел на нее, понимая, что это, скорее всего, в последний раз. Потом повернулся и пошел, не оглядываясь.

Поначалу была и растерянность, и тоска, и горечь, и мысли о безнадежности, о потере и даже слезы чуть-чуть… Но – поначалу только.

В этот раз она действительно уехала.

Она уехала эта стройная девушка из толпы, эта вестница чего-то. Чего?

В вазе на его письменном столе пламенели гвоздики.

Она не звонила и так и не приехала, но он запомнил ее на всю жизнь. А она?

В первый раз я увидел ее, лежащую на гальке крымского пляжа. Коричневое, уже хорошо загорелое тело и две тонкие белые полоски купальника, руки и ноги раскинуты. Этакий крест или даже пятилучевая звезда… Молодое лицо в темных очках и темно-каштановые пышные волосы, разметавшиеся по гальке. Рядом с ней еще четыре женские, вернее, девичьи фигуры в разных позах, но она занимает центр композиции.

Я не один, нас четверо мужчин, мы стоим наверху у парапета набережной, мы в плавках, которые еще не высохли после недавнего купания, и, стараясь сохранить веселый и независимый вид, мы зорко посматриваем вниз с чувством лихих, но не агрессивных охотников. Трое, кроме меня – сослуживцы моей сестры Риты, отдыхающие в здешнем пансионате, мужчины среднего возраста, мы только что познакомились, искупались и вот, решили прогуляться вдоль набережной.

Я вижу ее, лежащую, и у меня колотится сердце – она прекрасна, великолепна, а я свободен, – естественно, возникает тотчас привычный, но и мучительный позыв к действию – очередной предстоящий экзамен! Конечно, тут же и холодок страха, предательская струйка неуверенности: а может не стоит, может, она все-таки не столь хороша, и я имею полное право не подходить?

Не имею. Хороша. Даже очень! Никуда не денешься, отступать некуда – прыгай с вышки и будь что будет… Правда, спутники мои – двое из них с ранними, но объемистыми животиками и с этакой всепрощающей мягкостью во взгляде (зачем суетиться? не надо… лучше пивка…) – делают вид, что вовсе не замечают тревожной этой, кричащей, можно сказать, и – обязывающей красоты.

И все-таки, как бы не обращая внимания, мы по инерции проходим дальше… Но потом не спеша возвращаемся. Картина та же.

– Ребята, – говорю я, не в силах устоять перед чувством долга, – может быть все-таки подойдем? Смотрите, девчонки одни, и их как раз почти столько же, сколько нас. Одна даже лишняя. Подойдем?

Мнутся мужики.

– Молоденькие уж больно, – наконец, говорит один.

– Да что вы, ребята, – возражаю активно. – Лет по двадцать-то ведь им есть. А то и больше. Самый раз.

Мнутся мужики, не решаются.

– Витя, – обращаюсь к самому молодому, он и похудощавее и посмелее. – Может, с тобой? Двоих и отколем. А? Ты как?

Улыбается Витя, молчит. Думает.

– Удивительно все же. Вечная загадка, – задумчиво говорит один из мужчин, Сережа. – Отношения мужчины и женщины… Так просто, кажется. Но и так сложно. И такое ведь чудо иной раз бывает…

Я благодарен ему, хотя он и пытается уже заменить действие философией.

– Вот в том-то и дело! – подхватываю тотчас. – Вот и давайте. В поисках чуда…

– Знаешь, идите-ка вы вдвоем с Витей, – задумчиво подводит итог Сережа. – Потом нам с Толей расскажете. Давай, Витя, вперед…

Витя решился, наконец. И мы спускаемся по каменным ступенькам с набережной на пляж. Шурша галькой, подходим. Присаживаемся на корточки рядом.

– Девушки, а можно вас сфотографировать? Вы так хорошо смотритесь… – Это кидаю пробный камень я.

Она, звезда моя, лежавшая до сих пор, садится. Встряхивает волосами. Снимает темные очки. Большие карие глаза, точнее даже не карие, а темно-чайного цвета. Почему-то печальные. Фигура – само совершенство…