Мария Шнейдер-Кулаева - Осколки Розенгейма. Интервью, воспоминания, письма

Главное состояло в том, что как бы нас не оскверняли немецко-фашистским клеймом, моя бабушка Маргарита Михайловна своим беззаветным примером терпения доказала, что мы, российские немцы, также страдаем из-за войны с Германией и никакой опасности для России не представляем. Всему приходит конец, пришел он и четырехлетней кровопролитной войне, в которой я потеряла маму и двух сестер.

По окончании войны жизнь в одночасье не улучшилась. Бабушка все также была вынуждена ходить и побираться, хотя иногда получала посылки от своего сына Иоганиеса, который по-прежнему находился, как и другие трудармейцы, в лагере. Посылки и письма отец адресовал на нашу односельчанку с Реммлера, Амалию Шмельцер.

Мне хотелось уже познавать окрестности деревни. Однажды бабушка хотела меня наказать за то, что мы с Шурой пошли на речку. Маруся с Шурой заступились за меня, а вторая дала слово не водить меня больше на реку. Бабушка заплакала и сказала, что я могла утонуть, добавив при этом еще, что скоро приедет папа. Я не знала, кто такой папа, так как в моей жизни до четырех лет я его еще не встречала. У меня, слава Богу, была моя самая любимая на свете бабушка, и я к этому привыкла.

Однажды зимой мой папа Иоганиес Вернер появился перед моими глазами. Я еще не знала, какую роль он будет исполнять в моей жизни, но я видела, что моя бабушка наконец-то была весела и довольна. Поэтому и мне передалось это чувство – я радовалась вместе со всеми. Кроме того, он приласкал меня и дал мне конфетки, которые я до того момента даже не пробовала. Поблагодарив Марусю за гостеприимство, мы перекочевали в наш шалаш.

Отец вскоре устроился в Еланке работать на маслозаводе и при содействии односельчан с Реммлера купил в Балмане небольшую избенку и перевез нас с бабушкой туда.

В Балмане была небольшая потребкооперация, состоящая из магазина, пекарни и скотного двора, в котором находилось несколько быков. В пекарне работала женщина-пекарь, в магазине – продавщица Наталья, а на скотном дворе стал работать мой отец. Потребкооперацией заправлял заготовитель. В обязанность отца входил уход за скотом и выполнение всех работ, которые он ему поручал. Он выписывал, к примеру, ему квитанцию с перечнем товаров и продуктов, которые необходимо было доставить в магазин и пекарню из районного села Чумаково в Балман. Доставка из леса дров для отопления конторы, магазина и пекарни также входила в обязанности отца. Со всеми порученными работами он справлялся хорошо. Он считался рабоче-служащим. За работу он получал каждый месяц зарплату и имел право покупать одну булку хлеба в день и другие необходимые товары.

Наша жизнь стала потихоньку налаживаться. Моя бабушка больше не побиралась, а занималась домашними делами и приглядывала за мной. К весне у нас во дворе появилась корова, курочки и поросенок. Когда наступило лето, вместе с отцом пришла женщина с мальчиком примерно моего возраста. Бабушка подвела меня к ним и сказала, что они теперь будут жить у нас. Она пояснила, что я должна буду эту женщину называть мамой, поскольку моя мама умерла. В силу возраста это было для меня непостижимо и непонятно. У меня ведь была моя самая любимая и дорогая бабушка. В моем сознании и сердце она занимала первое место и имела высший авторитет. У меня язык не поворачивался называть незнакомую женщину непривычным для меня словом «мама». И позже, как ни уговаривали бабушка с отцом, которого я также не могла называть папой, так и при всем моем уважении к тете Эмилии никогда не могла называть ее мамой. Это было для меня непосильно. Еще долгое время предпринимались попытки привить мне родственные чувства. Мне показывали серьги, принадлежавшие моей умершей маме Маргарите Николаевне, объясняя, что она не может вернуться ко мне. Но пересилить себя я не смогла.

Мой сводный брат Фридрих тоже не называл моего отца папой. Так и росли мы с ним полусиротами. Наши маленькие души были травмированы с самого рождения, и если Фридрих жался к своей маме, то я только к своей бабушке.

Мой отец познакомился с мужем Эмилии, Фридрихом Шнейдер, еще в трудармии, где им пришлось нести тяжелое бремя войны. Фридрих тяжело заболел и просил Иоганиеса разыскать его жену и сына в случае его гибели и помочь. Если, конечно, сам останется жив. Мой отец обещал, что если посчастливится вернуться, то непременно наведается в Сергиевку, проведает его семью и по силе возможности постарается помочь.