Антонина Евстратова - Сильные духом. Современная проза. Продолжение книги «Камышенские сибирячки»

– Мама сильно заболела, и не может, прийти! – через слезы проговорила она.

– Что с ней? – вежливо спросил он и стал ее расспрашивать.

Тогда она все рассказала ему, как на исповеди перед батюшкой. Как мать чуть не замерзла, и про то, как они голодают, и что одежды у них нет.

А он все спрашивал и что-то записывал в тетради. А после взял ее за маленькие плечи, посмотрел в ее влажные глаза,

– Маме скажи, пусть не волнуется, отдыхает, как станет лучше, тогда пусть и выходит на работу! Школу отапливать есть кому, так и передай маме, – он достал из кармана конфетку и подал ей, – возьми!

Она взяла, – спасибо, и крепко сжала её в руке.

– А теперь иди домой!

Тоня бежала домой с хорошей новостью, серо-зеленые глаза сверкали радостью.

Матрена лежала на теплой печи, но ощущала холод во всем теле, ей хотелось уснуть, забыться, но мысли о работе не давали ей покоя, она с нетерпением ждала Тоню,

– Вдруг директор не разрешит и уволит с работы, тогда что?

Наконец, дверь в избу открылась и на пороге появилась Тоня, на её лице сияла счастливая улыбка.

– Ну, что сказал директор? – сразу спросила мать.

После её рассказа лицо Матрены помрачнело.

– Как теперь, я буду смотреть ему в глаза? Что он подумает обо мне? Что хожу после работы нанимаюсь, работать за кусок хлеба! Стыд то, какой, Господи! – чуть не плача проговорила она.

– Мам, да все хорошо! Директор дал мне две конфетки! Одну я уже съела, а эта вам с Юрой! – она раскрыла ладонь и подала ей карамельку.

Матрена внимательно посмотрела в ее глаза, и поняла, как ей самой хочется, съесть и, что конфета была всего одна,

– Подай, Танина, мне нож, я поделю конфетку.

Тоня подала нож и, как кошка запрыгнула на печку.

Юра сидел рядом с матерью и жадно смотрел на конфету.

Матрена разрезала ее на три части и по кусочку дала детям, а третий кусочек завернула в бумажку и положила под свою подушку.

Юра сразу же проглотил свой кусочек, а Тоня свой не могла взять в рот, ей было жалко мать, и расплакалась.

– Ты, что плачешь, танина?

– Алексей Иванович сказал, чтобы и маму угостила! Что я скажу ему, когда он меня спросит?

Матрена ласково посмотрела на нее,

– Какая ты сердобольная, и не по возрасту мудрая! Не хотела я сегодня съесть да придется, чтобы ты успокоилась и в кого ты у нас такая жалостливая? – она достала кусочек конфеты и положила себе в рот, – спасибо, дочь, очень вкусно!

– Мама, наш директор школы очень хороший и очень добрый!

– Я знаю, Танина, поэтому и стесняюсь его!

Зима и голод дополняли друг друга. После случая с Матреной, Тоня с Юрой ходили с ней в школу, Юра очищал снег от крыльца, а Тоня вечерами мыла в классах полы.

Вспоминая это занятие, по её телу до сих пор пронизывает дрожь, полы деревянные, непокрашенные, вода из проруби разбавлена чуть теплой водой.

Она разувалась, смачивала пол водой, становилась на терку, скрученную из проволоки и, шаркала ею доски, в загрязненных местах скоблила ножом, затем смывала водой и вытирала насухо.

Руки и ноги ломило от холода. Матрена специально держала ведро с холодной водой. Тоня становилась в него и опускала в воду руки на несколько минут, пока отступит боль, и никто не думал о последствиях. А после Матрена растирала ей ноги, надевала теплые чулки, нагретые в маленьком чуланчике школьной печи. Эти ощущения ни с чем не сравнить и не забыть.

На переменах, она бегала за водой к проруби, которая была в 100 метрах от школы, до конца уроков, она успевала залить водой все баки, бочки и ведра, а после уроков снова мыла полы.

Был полдень воскресного дня, Матрена с Юрой отапливали школу, а Тоня осталась дома по хозяйству. Очень хотелось кушать, и никакая работа на ум не шла, а только одно:

– Чтобы съесть, чтобы съесть?

В доме ничего съедобного не было, думай, не думай. Она залезла на печку, свесила ноги на край и смотрела на пол.

Еще до войны в комнате под полом была выкопана яма, в ней когда-то хранили картофель.

Глаза Тони остановились на этой яме, закрытой досками, она вспомнила, как её Маня набирала в ней картошку. Мгновенно в её голове возникла мысль: