Антонина Евстратова - Сильные духом. Современная проза. Продолжение книги «Камышенские сибирячки»

Голод свирепствовал, и не было ему конца. Семью Матрены выручала кормилица, корова «Розка». Правда, трудно было заготовить сено на зиму.

Но Матрена, сколько было в ней силы? Спать ложилась далеко за полночь и вставала с зарею. Все в руках у нее горело, за что бы ни взялась и пахала, и сеяла и сено на зиму заготавливала. Как говорят:

– Я и лошадь я и бык, я и баба, и мужик!

Тоня с Юрой приходили к ней в поле после обеда, чтобы поворошить, сено и были до вечера, пока не соберут его в копны. На следующий день на двухколесной самодельной тележке, которую сделала сама Матрена, они перевозили его домой километра за три в один конец.

Тоне казалось, что это сено никогда не перевозить. И на самом деле, им нужно было, возить каждый день по одной тележке в течение всего лета.

Как бы нетрудно было Матрене, она ни разу не пожаловалась, что ей тяжело и ни у кого не просила помощи, а кто нуждался в ее помощи, всем помогала. Но, если ей отказывали в чем-то, и она знала, что не захотели дать, к примеру, лопату или брусок для отбивки косы, тогда лучше им не приходить к ней, никогда ничего не даст, даже, если есть, это что-то лежит у всех на виду.

Своих детей Матрена учила так же, но в ее смысле было и другое, хлебом насущным поделись с бедным, даже, если он тебе враг и ему хуже, чем тебе, отдай последний кусок, но помоги ему.

Летом осилить голод было легче. В основном дети с раннего утра уходили на холмики небольшой горы, в лога, канавы и ямы, паслись, как травоядные животные, ели все, что считали съедобным. По домам расходились, когда нельзя уже было разглядеть съедобную траву.

Очень трудно было переживать зимы. Народ умирал как мухи, мало кому посчастливилось дожить до весны. Казалось, деревня забытая всеми, будто ее никогда и не было.

Хотя, так сказать «не было» нельзя. Когда началась ВОВ, эту деревню нашли. И прикомандировали специалиста по изготовлению боеприпасов. И мальчишек нашли, у которых на губах не обсохло еще материнское молоко, и заставили сутками стоять у станков. Нашли и хлеборобов совсем юных девчат. Они пухли от голода, но работали сутками, спали у тракторов все, что делалось ими, отправляли на фронт. Ни один из них не забывал о своем долге перед Родиной. Они выдержали непосильную ношу.

И теперь, после победы над Гитлером, народ продолжает пухнуть от голода и умирать. О них Родина забыла!

За что воевали и отдали свои жизни их отцы, братья, сестры, дочери и матери? И кто положит этому конец?

Накануне, Матрена сказала:

– Дети, завтра с работы я пойду к управляющему, побелю у него в доме. У нас продуктов совсем нет, он может муки даст или крупы. Я долго не буду, к вечеру думаю, управлюсь! А ты, Танина, смотри за хозяйством.

В этот день Тоня не видела мать в школе, и после занятий пошла домой, сделала все, что нужно было по хозяйству, и натопила русскую печку, она им служила за кровать, на ней можно было поместиться всей семьей.

Зимой на улице быстро темнеет, а когда была непогода, никто без надобности на улицу не выходил.

Мать должна была уже прийти домой, но не приходила.

Тоня забеспокоилась,

– Может, ее встретить, – подумала она и открыла дверь на улицу, но выйти не смогла, перед ней стояла белая стена от порога до крыши.

– Юр, нас снегом завалило! Вставай, будем откапываться, а то мама не сможет, попасть домой!

Юра сполз с теплой печи и лениво вышел в сенцы. Снег оказался мокрым и тяжелым, они с трудом пробили дыру вверх, оттуда было слышно, как выла вьюга, дул сильный ветер, и выбраться наружу было невозможно.

Через короткое время снег снова завалил дыру.

Тоня представила мать, как ей холодно, по ее телу пробежали холодные мурашки.

Матрена была одета в длинную юбку, короткие хлопчатобумажные чулки, подвязанные веревочками выше коленей, без штанов, короткие, почти без подошв валенки, без рукавиц, в теплом платке и изношенной фуфайке, которую уже и заштопать было невозможно.

Мать торопилась домой и угодила в снежную воронку. Снежный столб крутил ее и валил с ног, она падала, вновь поднималась, ее кружило во все стороны, и она потеряла ориентир. Кричала, звала на помощь, но из-за звериного воя ветра никто её не слышал, а может, и слышал кто, только кому хотелось, выходить на улицу в непогоду?