Зоя Криминская - Соня, Сонечка, Софья-царевна. Сборник миниатюр

Ты долго кричала, что Синичка не похожа; я вставила рисунок в рамку, положила на стол, и сказала:

– Как хочешь, хочешь, бери, хочешь нет.

Уезжая, ты забрала рисунок с собой, повесила его на стену в новой квартире, где он и висит до сих пор.

Спустя год, летом, ты приехала на дачу уже с новым любимцем, Лёвушкой.

Или это всё-таки был не лев, а медведь?

Ну не сердись, не сердись…

Вы с Настей приехали к нам.

Настя залезла на дерево, ты беспокоишься, сестра не на месте, но сказать, Настя, слезай, ты не можешь, кричишь:

– Нана, Нана, – и протягиваешь к Насте руки, а потом пальчиком указываешь на землю:

– Тут, тут, – повторяешь ты.

И всё ясно, Настя должна быть там, куда указывает палец.

Мы с тобой вдвоем. Родители со старшей сестрой укатили, может, в Вену, а может быть, в Прагу.

Каждое утро, едва открыв глаза, ты просишься гулять.

– «Кач, кач», – говоришь мне.

– Соня, скажи «качаться», – отзываюсь я.

– Да, – соглашаешься ты. – «Кач, кач».

И мы качались до умопомрачения, и никак не удавалось тебя увести от этих качелей.

Осень, мы идем куда-то вдоль дома. Ты у деда на руках, обнимаешь его за шею. Ты зовешь деда Леля, так у тебя выговаривается Леша, а меня Ойя. Настя – просто Нана.

– Леля моя, – говоришь ты, крепче обнимаешь деда и смотришь сверху вниз на меня с Настей, чтобы мы не отобрали.

Пауза. Раздумье. Понимаешь, что придется делиться.

– Ойя Нанина.

– Папа моя, – думаешь ты дальше.

– Мама, – Нанина.

– Понятно, – реагирую я. – Что получше, себе, похуже, сестре.

Зимой, в конце 99 года мы купили дом в деревне « Малая Чёрная», сейчас это место идет под названием: «Ближняя дача», а тогда была просто дача.

Старая изба, кровля провалилась, но не текла, пол был из широких досок толщиной сантиметров шесть, но в полу были щели, из которых дуло.

Тем не менее, мы с Лешей, обрадованные приобретением, почти каждые выходные мотались на дачу, а после Нового года и тебя решили прихватить.

Схватили младшенькую и увезли, а родители хоть и сомневались в разумности такого поступка, возражать не стали.

Печка была старая, дымила, изба была большая, топить надо было часов пять, чтобы стало тепло.

Мы приехали к вечеру, и топили, топили, топили,

Ты хотела спать, а я всё щупала промерзшее сидение дивана, ждала, когда оно прогреется, чтобы можно было тебя уложить, без риска простудить.

Диван был старомодный, небольшой, с откидными валиками, высокой спинкой и полочками для расстановки слоников и других фарфоровых изделий: мебель моего детства.

Наконец тебе надоело ждать, ты улеглась на диван, с моей точки зрения недостаточно прогретый, мы укрыли тебя старым верблюжьим одеялом, которое досталось нам вместе с домом. Закрывшись «ладиком», так назывались остатки от светлого детского одеяла, под которым ты сосала пальцы, ты спокойно уснула. Ладико тогда ещё не было остатками в полном смысле слова, это потом будут сначала половинка, потом четверть, а потом какие-то ветхие обгрызенные лохмотья и, когда к шести годам они совсем развалятся, ты окончательно откажешься от детской привычки сосать пальцы, Но это всё впереди.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.