Рина Рисункова - Ледник

– Привет-привет, я не скоро закончу. Час назад пришел хороший заказ на корзину, мне нужно составить блестящий букет. Заметила, как я похудела? Кучу денег отдала за трехдневный курс подавления аппетита.

– Заметила.

На меня с ее стороны – никакого интереса.

– Я улетаю.

– Да, я слышала. Счастливого полета! Когда вернёшься?

– Не знаю. Может никогда.

– Что такое?

– У меня нет обратного билета. – я пожала плечами. – Как-то так.

Нина недоуменно уставилась на меня.

– Зачем ты летишь туда? Ты прекрасна устроена здесь. Ты счастлива, у тебя такой замечательный Петре. Тебе просто нужно подумать о детях.

– О чьих?

– О своих, конечно. Пора бы.

– Нина, можешь просто понять меня?

– Наверное нет. Подожди, но ты в Комитете не дошла до Толи.

Ее лицо перекосилось.

– К нему переведут нового педагога. Я обо всем договорилась.

– Но я платила за тебя, а не за другого.

– Он хорош.

– Здесь нет никого лучше тебя!

– Тебе вернут деньги, и бесплатно пару раз в неделю с Толей будет заниматься словарь и филолог, я попрошу.

– Ужас.

Нина вроде как утихла. Но она продолжала смотреть на меня как на человека, который путает шпица с овчаркой.

– Ладно, я пойду.

Я вышла из магазина. Злая и раздраженная. Нина выбежала за мной, видимо не допела мне какой-то псалом. Я ускорилась, она ни за что не бросит лавку, и за переходом я ее уже не видела.

Таксист не захотел подвести меня прямо к аэропорту, как он сказал боится. Пронюхав кого везет он решил поживиться. Я сунула ему тысячу. Он принял ее и не подавился. Я же оставила дверь распахнутой, когда выходила. Пусть протрясется свинья. Меня муторно досматривали 50 минут, чтобы впустить на территорию аэропорта.

Я немного замешкалась. Пустое поле. Здесь не было ни самолетов, ни… да ничего здесь не было, кроме метеостанции и невысокого здания, скорее даже оно походило на надстройку, переходящую в землю. Но люди шли туда. И я, соответственно. Никто не удивлялся. И мне приходилось, соответственно. Чуть не по мне проехал желтый грузовик-фургон. Ладно. Опять досмотр. Более щадящий, минут 20. Впустили в надстройку. За стеклянными раздвижными дверьми уходили вниз два эскалатора. И чем ниже я спускалась, тем больше раскрывалось пространство со стойками регистрации, залом ожидания и мелкими закусочными и ресторанами.

В Duty-Free я вспомнила таксиста, толстобрюхого вымогателя. Короткоутробистая сволоч. Мне хватило на воду и печенье. Самое дешевое. Еще осталась мелочь на кофе. Заказала у стойки, села у окна. Официант был не против, что я распаковала свое печенье. Он знал кто я. Поздравил. Поблагодарила. Светило солнце. Из-за листопада отменены все рейсы, посадка запрещена, но не для самолетов, летящих из и в Мароуо. Куда я лечу, зачем? Что буду там делать, без денег, одна? Из окна я видела два огромных белых самолета с черными полосками.

Чекин. Паспортный контроль. Я спустилась с остальными пассажирами в стеклянную будку. Небольшое помещение, несколько диванчиков. Вот-вот откроются двери и мы выйдем на взлетную полосу. В загоне плохо пахло, бензином что ли? Двадцать минут в этом стойле мы ждали посадки. Холодно. Очень холодно. Маленький самолет. Подъехал перронный автобус, я встала у двери. Поднялись по трапу. Роскошный салон. Кресло удобное. В самолете душно. Ненавижу перелеты.

Разносят еду.

– Погодите, вы же член-корреспондент ФИЛЛИТа?

С заднего ряда бестактно вопрошало женское произведение.

– Вы ошиблись.

– Да нет же, это вы! Вот!

Тетка тыкнула в меня журналом. Я на развороте, даже с интервью. Любопытно, когда я успела его дать? Хотя бы фото приличное, уже приятно. Правда пятилетней давности.

– Да это вы, что отнекиваться-то? Луиза, эмм… Семятина!

Здесь тетку замкнуло. С чего я вдруг стала Луизой? И фамилия моя Сирянтьева. Да и путевки, как правило, возвращают пассажиров обратно. Меня же выкупать никто не собирался.

Тетка надоела соседу.

– Да что вы к ней пристали?

– А вы ко мне.

– Да мне на вас чихать.

– Утрите нос.

От меня отстали. Подошла высокая талия – стюардесса.

– Паста, рис?

– Рис.

– Саке, пиво?

– А вино у вас есть?

Стюардесса фыркнула, но чеканная улыбка оставалась на месте.

– У нас много чего есть. Какое предпочитаете?

Стюард принес тарелку белого риса с орехами и чипсами. Приборы, салфетки и несколько видов соуса. Открыл бутылку бордо, понюхал пробку. К чему это? Будто по мне не видно, что я тут просто затесалась среди багажа. Вино мне понравилось. Рис тоже. Я выпила бутылку, но уснуть не могла. Пару раз нас трясло. Лететь еще час – мука.