Владимир Гринспон - С юмором и серьезно

– Ты уж, Федотыч, отнесись с пониманием и старанием. Ведь от сердца красавца моего отрываю. Наставляла старика адмиральша.

– Он у нас не простой кот. Ест только куриные котлетки. Да только свежие, вчерашние в рот не возьмет. Сможешь, Федотыч, курочку приготовить-ощипать, мясцо обобрать да на фаршик прокрутить. Добавь чуть молочка и обжарь, не слишком. Горячие не давай, обожжется. Можешь сметанкой помазать.

– Ты хозяйка не сомлевайся. Что мне эти котлетки сварганить! Посложней готовили. Раз плюнуть! Езжай спокойно.

Повздыхав напоследок и оставив Федотычу денег на курятину, сметану и молоко, не забыв и «наградные» за труды, адмиральша с семейством отбыли на два месяца на юга.

Отпуск закончился, и семья адмирала вернулась к месту службы. Адмиральша еще на лестничной площадке начала сиропным голоском:

– А где мой Васенька любимый? Соскучился по мамочке? Сейчас я тебя покормлю вкусненьким. Отперла дверь, но в квартире кота не обнаружила. Постучала к Федотычу-где Вася?

– Так бегает где-то, почесал мичман шею.

– Ох и шустрый он у Вас! Гулена. Придет, куда денется.

Адмиральша начала накрывать на стол, кормить семейство. Вдруг в приоткрытую на площадку дверь влетела какая-то стремительная серая тень и бросилась на кухне к мусорному ведру. Вытряхнув на пол мусор, Васька, а это был он только вдвое похудевший и имевший вид настоящего дворового забияки, выудил шкурку от колбасы и с урчанием стал ее поглощать с бешеной скоростью.

– Васенька! Ты ли это!? – запричитала хозяйка и попыталась взять его в руки. Васька рявкнул на нее, подняв дыбом шерсть на загривке, и прошмыгнул опять во двор. Вечером притащился усталый, заглотил, не разбирая оставленную ему еду и рухнул спать на подстилку. Федотыч на все вопросы отвечал уклончиво и однообразно:

– Котяра хороший, любит гулять, ест всё. Котлет не просил.

История на этом закончилась, хотя адмиральша долго поджимала губы при встрече с соседом, выражая недовольство. Соседкам она жаловалась на Федотыча:

– Испортил мне кота, месяц кормлю- не могу в вес привести. Гуляет много.

Так она и не узнала всех подробностей перевоспитания ее любимца.

Федотыч раскрыл «тайну» спустя некоторое время во дворе за домино с приятелями. И то после хорошего угощения «Московской». После отъезда адмиральши мичман на полученные за кота «подъёмные» хорошо загулял. Про Ваську вспомнил дней через десять и пошел отпирать дверь в адмиральские хоромы. Мимо него пролетел обезумевший за это время Васька. Он дня три отъедался по помойкам. Потом стал приходить в свою квартиру, находя там объедки от холостяцких ужинов. Так и жили.

– А как же котяра не сдох за десять суток без воды и пищи? Засомневались мужики.

– Дак там стояла корзина с луком, усмехнулся старый мичман.

– Так и спасся, лук весь сгрыз, паразит!

Когда я размышляю над теми изменениями в своём сознании что касаются восприятия жизни, отношения к устройству государства и своего места в нем, к догматам сверху и пониманию снизу, почему-то перед глазами встает эпизод давнего студенческого прошлого. Может быть, в этом примере наиболее ярко проявилось разрушение идеалов, или идолов, и возвращение сознания к жестким реалиям повседневности.

Дело происходило на заводе «Кинап» в Одессе в начале 60-х годов прошлого века.

Цех сборки мелких серий представлял собой огромный, с половину футбольного поля, ангар с площадками сборки крупных киноаппаратов, монтажных столов, осветительных приборов и другой техники и рядов верстаков для рабочих. Представьте картину: по проходу между верстаками, подобрав полы синего сатинового халата-тогдашняя спецовка ИТР-выпучив в страхе единственный глаз и вереща диким голосом что-то похожее на «Помогите, караул, убивают!!!» несется старый, лысый, сухой как перечный стручок, мастер Исаак Моисеевич. За ним с килограммовой кувалдочкой, свирепым лицом и криками- «Убью, сволочь! Я эти деньги ЧЕСТНО!!! Заработал!» мчится, и уже догоняет, молодой рабочий Коля Микалян. До смертоубийства, слава Богу, дело не дошло. Старшие товарищи перехватили террориста. Бедного Моисеича еще долго поили водой и уговаривали не выносить сор за пределы цеха. А он всё приговаривал; – «Войну прошел, глаз потерял, но так близко к погибели не был!»

Предыстория этого события такова. В то время на дневные отделения ВУЗов принимали абитуриентов только с двухлетним стажем работы в народном хозяйстве или после армии. У меня со товарищи не было ни того ни другого. Мы поступили прямо со школьной скамьи, и нас на полтора года отправили на вечерний факультет. Распределили нас по предприятиям родственного будущей профессии профиля (мы учились по специальности киноаппаратура). За три семестра мы должны были заработать недостающий стаж и, главное, убедиться в железной необходимости тщательного усвоения институтской программы.