Наталья Ожередова - Жизнь как миг

А когда стала Лизонька подрастать, она поняла, что мальчишки смотрят на нее по-особому. Тятенька все пытался ей что-то объяснить, что парням веры нет, что себя блюсти надобно. Да только все это было непонятно Лизоньке. Да и вообще многое тогда было непонятно! Революция. Гражданская война. Коллективизация. Раскулачивание. Враги народа…

Павла, как грамотного, справедливого человека и хорошего хозяина, выбрали председателем колхоза. Деревня надеялась, что все они заживут, как и Павел, – в достатке.

Действительно! Как-то стало все в деревне ладненько: и работа была, и достаток был, и голодные годы пережили. Но радовались деревенские недолго. Пришли активные ребята в «кожанках» и стали выяснять, не пролез ли кто в колхозники из кулаков. Стали зажиточных мужиков с их семьями допрашивать да измываться. Многих арестовали, посадили в телеги и повезли в райцентр.

***

Тот роковой день стал последним светлым днем ее жизни, и Лизонька запомнила его навсегда.

Тогда отец впервые сильно напился – до невменяемости, как мужики в деревне. Не выдержал Павел, сорвался. Нес какой-то бред о наказании божьем, о несправедливости, а потом ушел из дому.

Вернулся через час – довольный, успокоенный и даже протрезвевший. А в доме витал запах горя, обреченности и чего-то страшного. Лизонька не могла там находиться. Выбежав на улицу, растерялась. Было такое чувство, что в деревне все вымерло, – не кричали петухи, не лаяли собаки, даже ветер стих, и ни единого человечка на улице. Тишина!

Соседские мальчишки, затаившиеся в зарослях иван-чая, рассказали Лизоньке, что сотворил её отец. Оказывается, Павел, выйдя на улицу, догнал «кожаных» активистов-комсомольцев у околицы деревни, остановил их. Он ничего не сделал, просто посмотрел им в глаза. Комсомольцы притихли и вдруг стали раздеваться: сняли рубахи, портки и все остальное. Вещи сложили на телегу ровными стопками, отпустили всех арестованных и на пустых подводах поехали в райцентр. Голышом!

Вот и подтвердились самые ужасные предположения крестьян: Павел – дьявол!

Деревня затихла, затаилась в ожидании страшного. Все понимали, что это не сойдёт ему с рук.

Поздно вечером людей разбудили всадники, ворвавшиеся в деревню. Дома взорвались криками женщин, плачем детей, матюгами мужиков. Всех согнали на околицу. Требование было одно – назвать имя того, кто «поглумился» над представителями новой власти.

В гробовой тишине замерли люди. Можно было оглохнуть от этой тишины. Молчали все – и дети, и взрослые, даже младенцы молчали. Так и стояли – пять минут, десять минут…

Вдруг Лиза увидела свою тетку и сразу поняла, что сейчас будет. Она бросилась к ней, хватала за руки, рубашку, глазами умоляла молчать. Но та не смолчала – указала на Павла.

Отца избили на глазах всей деревни. Бесчувственного бросили в телегу и увезли… А утром в дом вошла тетка со своими мужем, детьми и скудным скарбом. Молча схватила Лизоньку за косы, протащила по всему дому, швырнула в чулан, вскоре здесь оказалась и старая Глафира.

С тех пор уже никто не называл её Лизонькой. «Лизка!», – разносился теперь по дому по-хозяйски зычный теткин голос.

Не стало счастливой Лизоньки, осталась Лизка.

«Тятенька, тятенька, возьми меня к себе!» – просила Лиза, веря, что отец жив. Ждала его каждый день, каждый час, каждую минуту.

Жизнь Лизы превратилась в ад. Утро начиналось в четыре, а день заканчивался поздним вечером, почти ночью. Она чистила коровник, убирала навоз, стирала, работала в поле. Ела то, чем кормили скотину. Все ее наряды носили двоюродные сестры.

А тут новое несчастье. Повадился к тетке активист-комсомолец из района (обидно, но его тоже звали Павел). Глаз на Лизку он положил еще при отце, но тот и близко не подпускал его к своей доченьке.

А сейчас девчонке уже 16 стукнуло. Красавица такая, что даже старые тряпки не могли скрыть стать, красоту, врожденную культуру, образованность. Приезжая к тетке, Павел пытался перехватить Лизу в темном углу, хватая девушку своими пальцами, похожими на сосиски, то за грудь, то за бедра, то пытался целовать слюнявыми губами. Это было противно, мерзко.

Лиза не понимала, что, вырываясь, царапаясь, ругаясь, она только возбуждала парня. И однажды утром в амбаре случилось то, о чем Лиза не хотела и думать. Никогда! До последних дней своей жизни об этом дне она если и вспоминала, то только с отвращением.

После случившегося «любезней» она не стала и простить Павла не смогла. Она уже не боялась, ей казалось, что ничего страшнее того, что с ней уже произошло, и быть не может. Она ошибалась…