Лёнька Сгинь - Дед, любовь и расстройство психики

Слыхал?! Увидимся, говорит! Поезд тормознул, и дед твой выскочил. Гляжу, и правда – моя станция. Ишь! И фонари яркие, какие горят, и воздух родной. Смеяться захотелось! Жив! Но тут обернулся на состав – отъезжает. И все пассажиры через окна лупятся глазками своими мёртвыми, а я живой остаюсь здесь, один.

– Во-о-от, внучек! – с этими словами Потап закурил новую папиросу.

Внук растерянно моргал глазами:

– Что: вот? Дед? А к чему это всё? На электричках мне теперь не ездить или что?

– Балда ты! Слышу звон, да не знаю, где он! – Потап затянулся, привстал и сплюнул через в щель в зубах, – Говорю же, от бабки Насти я ехал! А бабушки у нас что? А?! Вя-я-яжут – вот что!

Дед указал на свой красный свитер крупной вязки:

– В деревне все говорили, что прапрабабка твоя колдуньей была. Этот свитер она мне связала и подарила тогда перед отъездом. Я и надел сразу, чтобы бабушку не расстраивать. А видать свитер из какого-нибудь волоса конька-Горбунка! Волшебный! А может, просто, зело тёплый! Так и выжил твой дед! Так что…вот держи, внучек! В добрый путь!

Потап стащил свитер через голову и протянул внуку. Тот рассмеялся:

– Ну ты и маркетолог, дед! Такую историю сочинил, чтобы одеть меня по-своему… ладно, давай. Всё равно раздеваться вряд ли где-то буду. Хотя… – внук нацепил свитер прямо на балконе, отдал деду халат и свитшот. Стал разглядывать себя в отражение в окне:

– Он, вроде, на меня прям. Смотрюсь, как хипстер! Ладно, побежал я!

Внук быстро собрался и вышел из квартиры.

Потап закурил очередную папиросу и наблюдал, как прячется солнце за горизонтом. Кутался в халат. Сзади послышался смешок:

– Потапчик! А, Потапчик?! Что же ты мёрзнешь стоишь, без свитера? Вот мы и свиделись снова!

Потап опёрся локтями на перила балкона. Курил, не оборачиваясь: «Какая разница, есть у смерти лицо или это только глупая фантазия?». Почувствовал, как по груди поползли холодные цепкие руки и потянули назад. Он попытался удержаться за перила, но в сердце что-то сильно кольнуло.

Старик упал на пол балкона. Несколько раз судорожно вобрал воздух в грудь и… отошёл.

– Я этой стерве говорю… как хочешь… ты свободна. На тебе же грех останется. А у неё в руках арбалет как раз был. Она мне в грудак и забубенила болтом. Тут же разрыв сердца. Мгновенная безболезненная смерть.

– Да ну?! Прям так, без разговоров и втаранила?!

– Зуб даю! Могу даже рубец показать.

Два небожителя сидели на облаке, мотали ногами над бездной мироздания.

– Н-да-а-а… – протянул тот, что слушал историю, – и носит же Земля таких вот бездушных тварей. В каждой эпохе по паре найдётся. А в твоём этом средневековье – вся сотня. Места в аду им не напасёшься.

Он задумчиво почесал бороду, а потом с неприязнью сплюнул в бездну.

Каплю вмиг разнесло на тысячу частей. В земной атмосфере они кристаллизовались в красивые снежинки и медленно поплыли вниз.

* * *

Антон уже час смотрел в небо, лёжа на снегу. Рисовал руками и ногами ангела. Совсем не было сил подняться.

Когда на лицо упали первые снежинки, мелькнула мысль: "Вот бы сдохнуть так под снегом, чтобы этой гадине впредь неповадно было". От такого фатализма даже разобрало на смех, который тут же перерос в затяжной приступ кашля.

– Ну нафиг. Пора валить отсюда, а то реально подохну. Подумаешь, Даша. Три рубля и…

Но договаривать Антону не хотелось. Поднялся и, пошатываясь, двинулся в сторону магазина. В груди всё разрывало от бешеного урагана чувств. Злобы. Безответной любви. Обиды. Безрассудного желания ржать, как конь. И плакать тоже хотелось. Но не получалось. Антон всерьёз испугался, что так можно словить сердечный приступ.

Он остановился, три раза глубоко вдохнул. Потом вернулся и сфоткал на телефон своего ангела на снегу. Тут же решил запостить на стене… и, как прорвало. Сел на корточки и зарыдал чуть не в голос. Разом налетели все воспоминания. Стал листать переписку с Дашей. Снова захотелось лечь в сугроб, но сзади послышались хрусткие шаги по снегу.

Антон тут же выпрямился, отряхнулся. Посмотрел в сторону звуков – какой-то мужик собаку выгуливает. Мохнатое тело мерно трусило по тропинке, вытоптанной в свежем снегу. Чёрный нос водил из стороны в сторону, что-то ища. Иногда пёс останавливался, чтобы уделить больше внимания каким-то подробностям.

Вот она, беззаботная собачья жизнь. Проходя мимо незнакомого человека, пёс бросил только короткий взгляд в его сторону, затрусил дальше. Уже удалившись на несколько метров от Антона, мужик отжал кнопку на поводке и закурил. Пёс суетился вокруг, как хозяйка на кухне.